Квентин Массейс. Аллегория Глупости, фрагмент
Фейсбук, твиттер и свежерожденный клабхаус за последние месяцы забанили (временно или навсегда) невероятное количество людей – включая меня и моих знакомых. После чего дивизионы глупцов, а также роты политических кокеток (типа писателя Минаева) заявили о цензуре в сетях. И если глупцы просто кричали, то Сергей Минаев, давно научившийся тереться о бедро власти, совершенно точно выбрал тональность: «Кто-то еще хочет… обсудить, что cancel culture вас не касается, что никакой цензуры в мире свободных СМИ не существует?» Ну, разумеется, Сережа: на Западе то же, что и в России. Просто там научились притворяться. Ты расскажи нам, расскажи.
Это абсолютная глупость, конечно. У цензуры два признака: 1) это предварительное модерирование; 2) которое проводит государство. Все прочее – редакционная политика во всех ее изводах. Но если журнал поэзии отказывается печатать гениальную прозу, а научный сайт отвергает расшифровку кода да Винчи – это не является ни угрозой свободе слова, ни торжеством цензуры.
Однако мычание глупцов и кокетливость Минаева выросли не на пустом месте. Еще год назад соцсети вполне позволяли распускаться ста цветам. К банам они прибегали в исключительных случаях. А нынче, посмотри в окно: направо и налево. Приличному русскому человеку сегодня оказаться забаненным в фейсбуке – это как вернуться с митинга в автозаке, причем в разношерстной компании. В русском сегменте ведь банят не только прокремлевских, но и антикремлевских. И не только откровенных язв типа меня – но и профессиональных филологинь элегантного возраста, шарахающихся от ядовитой экспрессии. Меня, к слову, в фейсбуке забанили за слово «ковидиот», сняв перепост моей же статьи о ковидиотизме в Германии. Причем в этой стране, далекой от англосаксонской свободы слова, неоскорбительность термина официально признали в прокуратуре Берлина («Covidiot ist keine Beleididung»: в Германии подавали в суд на лидера партии, обозвавшего ковидиотами протестующих против локдауна). Фейсбук, получается, суровее прокуратуры.
Что происходит, а?!
С технической точки зрения – восстание роботов. А что еще? Ну да, мы с вами думали, что восстание роботов – это перехват штурвалов самолетов, выход из-под контроля электростанций. А реальное восстание роботов куда прозаичнее. Робот-модератор в фейсбуке или инстаграме тупо ищет в публикациях хейтспич или изображения половых органов. Бах! – и полетел вон твой снимок с выставки Митча Гриффитса в Эрмитаже. По большому счету, этот робот – технический догматик, инквизитор на автопилоте, обученный нехитрому: «Кто скажет брату своему “безумный”, подлежит геенне огненной», «Кто же скажет брату своему: “рака”, подлежит синедриону». Христа, будь у него сетевой аккаунт, он бы легко забанил за «не мир, но меч» и «враги человеку – домашние его». Так, повторяю, и выглядит восстание роботов в варианте 1.0. Потом, конечно, роботов научат быть потолковее: перешли же католики от инквизиции к soft power.
Но это техническая сторона бана.
Меня же больше интересует идеологическая.
