На этой неделе Санкт-Петербургский университет много обсуждали в соцсетях. Сотрудникам университета некоторое время назад стали выдавать дополнительное соглашение, которое заставило поволноваться преподавателей. В нем, в частности, обнаружился такой пункт (4.2.13 «Дополнительного соглашения», есть в распоряжении Slon), который был воспринят неоднозначно:

«Работник обязан <…> без поручения Работодателя не выступать публично от имени СПбГУ и в качестве Работника СПбГУ, в том числе не давать комментариев, оценок, интервью, не представлять экспертных заключений».

Кроме того, споры вызвал и пункт, согласно которому преподаватель должен отчитываться обо всех своих работах по совместительству: где работает, сколько и кем.

Ограничить свободу слова преподавателей руководство университета пытается не впервые. Еще в 2010 году в новых трудовых договорах появились строки: «Работник обязан <…> не давать интервью или публичные комментарии, в том числе в средствах массовой информации, касающиеся деятельности Работодателя, без предварительного разрешения одного из указанных должностных лиц: ректора СПбГУ, иного должностного лица, уполномоченного ректором СПбГУ». Еще тогда преподаватели и им сочувствующие начали переживать по поводу контроля за их высказываниями. Проректор Игорь Горлинский, желая успокоить кадры, заявил, что требование распространяется только на управленцев и преподавателям здесь волноваться не о чем.

Однако из нового Устава СПбГУ, утвержденного в том же году, исчез пункт, закрепляющий право научно-педагогических работников на свободное выражение своих взглядов и убеждений.

Профессор кафедры общего языкознания филологического факультета СПбГУ Александр Русаков, одним из первых заметивший новый пункт в розданных некоторым его коллегам допсоглашениях, попросил декана филфака Людмилу Вербицкую объяснить, как теперь действовать преподавателям. Вербицкая поспешила успокоить Русакова: за неподписание соглашения никого увольнять не будут. Однако в новых договорах, которые придется подписывать после истечения срока действия старых и при заступлении на работу в университет, этот пункт все же будет присутствовать.

«Я не думаю, что это делается с целью увольнения конкретных людей, скорее для введения дисциплины. <…> Есть статья, в которой говорится, что преподаватель не может говорить от имени учреждения, но совершенно непонятно, почему я не могу выступать и от имени сотрудника СПбГУ. Этот пункт непонятен еще и потому, что мы пишем отзывы на различные работы, и их мы всегда должны были подписывать фамилией с ученой степенью и должностью. Надо было написать так, что если бы работник дискредитировал вуз, то тогда надо было бы его на законных основаниях уволить. А сейчас получается, что мы должны спрашивать разрешения, что, конечно, унизительно для человека, который занимается исследовательской деятельностью», – рассказал Slon о своем видении ситуации Русаков.

Он отметил, что руководству СПбГУ не совсем понравилось то, что новый пункт рассматривают как сигнал к увольнению неугодных преподавателей. Профессор, по его словам, не собирается подписывать соглашение, но уведомил Вербицкую о том, что даст комментарий прессе.

Никаких увольнений действующих сотрудников не может быть, говорит пресс-служба университета. Но новым сотрудникам и тем, у кого контракт истекает и они вновь выиграют конкурс на замещение должности, придется играть по новым правилам.

Пресс-секретарь СПбГУ Алексей Заварзин объяснил Slon: новый пункт в договоре скорее говорит о том, что необходимо соблюдать принятые вузом правила взаимодействия с внешними партнерами и предоставления официальной позиции университета. Требования к соблюдению норм и правил, по словам Заварзина, реальная практика многих вузов мира. Сам университет скорее «работает над снижением рисков», что комментарий с указанием должности будет воспринят как официальная позиция вуза.

«Такая связь зачастую возникает в форме упоминания должности (например, доцент СПбГУ). Выступление от имени СПбГУ (в том числе как работника СПбГУ) возможно только при выполнении служебного задания. В качестве примера можно привести ситуацию этого года, когда один из преподавателей-юристов в своем заключении, подготовленном им лично по запросу коммерческой организации к нему как к адвокату, оформил это заключение таким образом, что оно долгое время воспринималось и в государственных органах, и в СМИ как заключение СПбГУ. Обратный пример – попытка судебной претензии к университету в связи с выступлением одного из сотрудников-биологов в прессе была отклонена, поскольку работник четко указал на то, что это его личное мнение и ссылка на работодателя и занимаемую должность в опубликованном материале отсутствовала», – объяснил пресс-секретарь.

Заварзин подчеркнул, что работа в вузе предполагает большое количество преимуществ:

«В частности, трудовой договор с работниками СПбГУ <…> предполагает добровольное медицинское страхование, частично оплачиваемое университетом (в целом СПбГУ тратит на эти цели по предложению профкома до 50 млн рублей ежегодно), получение в случае необходимости служебного жилья, выплату надбавок за научную публикационную активность (в целом 110 млн рублей ежегодно, с размером индивидуальных выплат работнику от 5 до 100 тысяч рублей ежемесячно) и обязательства работодателя по охране персональных данных работника и информации об уровне его заработной платы».

При этом количество желающих попасть на работу в вуз, несмотря на новые пункты в договоре, никак не уменьшается. Для них проводятся специальные конкурсы, которые позволяют приглашать только самых квалифицированных сотрудников:

«Для обеспечения прав участников конкурсов в открытом доступе размещается также информация о процедурах проведения конкурсов, о видеозаписи и трансляции заседаний кафедр и ученых советов по рассмотрению кадровых вопросов. В результате с каждым месяцем растет количество реально альтернативных конкурсов, причем на одно место претендует зачастую не два, а три и более человек. <…> Причем в случае, если победителя конкурса предлагаемый трудовой договор (дополнительное соглашение) с университетом не устраивает, он (победитель) не обязан его заключать».

Вообще, преподаватели недовольны нарастающим административными гнетом в университете. Происходит это в первую очередь потому, что руководство не спрашивает мнения общественности, а главное – не утруждает себя пояснениями изменений. Растет финансирование , а вместе с ним и количество нормативных документов и инструкций. Некоторые правила вводятся как будто специально для того, чтобы сделать жизнь людей сложнее.

«Руководство хочет создать систему, которая была бы, с их точки зрения, упорядоченная, но в силу некоторой некомпетентности все это получается, с моей точки зрения, не всегда правильно. Например, мне не нравится и кажется неправильным, что профессор или доцент проходит конкурс, чтобы занять должность на пять лет, а трудовое соглашение с ним заключается сроком на один год. В конце года его увольняют и снова зачисляют. Вот такая перестраховка, и я не знаю, почему так», – рассказывает профессор, заведующая лабораторией Елена Гагинская.

Университет фактически ликвидировал научные институты в своем составе, введен запрет на совмещение руководящей и научной деятельности – появилось множество новых правил, запретов, регламентов, ограничивающих преподавательскую активность. «Бумагооборот занимает больше времени», – добавляет Гагинская.

Похоже, что университет в классическом понимании, независимая корпорация свободных профессоров, которой, пусть с некоторой натяжкой, СПбГУ был несколько лет, уступает место государственной корпорации с ее контролем, властной вертикалью, порядком и ценностями. В этом смысле в запрете на несогласованные комментарии от лица учреждения нет ничего необычного. Такая теперь корпоративная культура. Если университет – это и есть профессора, то, конечно, их право свободно говорить от имени университета все, что им придет в голову, невозможно оспорить. Но если университет – это просто госкомпания, а профессора – обычные наемные работники, то извините.