В начале декабря в Центре исследований науки и технологий Европейского университета в Санкт-Петербурге при поддержке мегагранта Министерства образования и науки прошла конференция «Инновации в России: информационные технологии и предпринимательство в исторической перспективе». Slon публикует тезисы знаковых докладов.
Конференцию открыло выступление признанного историка науки и специалиста по технологической истории России Лорэна Грэма. Он сказал несколько слов о своей только что вышедшей книге «Lonely Ideas» («Одинокие идеи»), посвященной российскому парадоксу, о котором и пошла речь в основной части выступления. В России принято считать, что здесь было изобретено огромное количество вещей: лампочка, радио, паровая машина, лазер, транзистор и так далее. Как показывают исторические исследования, это действительно так. Но почему Россия в таком случае не является передовой технологической державой и зависима от природных ресурсов? Швейцария, не имея на своей территории ресурсов и будучи очень малой по размеру, в настоящий момент изобретает гораздо больше, чем Россия. Почему?
Изобретение – это разработка нового продукта или устройства, инновация – это их коммерциализация. |
Для коммерциализации требуется экономика, дающая возможности для налаживания массового производства и продаж, юридическая система, защищающая интеллектуальный капитал и авторские разработки, а также политики, не боящиеся технологических прорывов. Многие азиатские страны сумели удовлетворить этим требованиям, несмотря на сложность задачи. Яркий пример Китая своей историей напоминает букву U – с расцветом науки и технологий в древности и быстрым прогрессом сейчас. История же России менее плавная, с резкими скачками от успеха к провалу и обратно.
Еще в досоветское время Россия была источником большого числа идей: Томас Эдисон говорил, что взял идею лампочки из России, а Игорь Сикорски, известный в Америке авиаконструктор, сначала делал самолеты в России. В один из них даже забирался император Николай II. В советское время ситуация радикально не изменилась, хотя и было несколько прорывов. В 1930-е в СССР было установлено несколько авиарекордов, которые долгое время никто не мог побить, но уже сейчас Россия вынуждена закупать иностранные авиалайнеры, а надежность авиаперевозок вызывает большие сомнения. Другой пример – изобретение лазера Александром Прохоровым. Оно не было коммерциализировано, и идея получила серьезную реализацию только в США. Спутниковая индустрия в СССР достигла пика в момент полета Гагарина в космос, но сейчас она составляет 1,5% от мировой. Даже изобретение самого распространенного боевого оружия в мире, автомата Калашникова, не приносит России отчислений за выпуск АК по всему миру. Еще один интересный факт – Москва и Санкт-Петербург были соединены железной дорогой раньше, чем Чикаго и Нью-Йорк.
Самое удивительное во всех этих историях не то, что русские это изобрели, а то, что они делали с изобретением после. В США принято смотреть на изобретение и думать, как из него может получиться куча денег, и для этого патентовать. В СССР же не было патентов, а авторские свидетельства не защищали авторские права. Во всех этих случаях изобретения не стали коммерциализованной инновацией.
Ни одна другая страна в мире не показывает такой паттерн научной продуктивности и технологической отсталости одновременно. Россия при этом отличный пример того, что разработка технологии не гарантирует, что эта технология сработает в обществе. Задача модернизации, поставленная в свое время Дмитрием Медведевым, много раз ставилась его предшественниками.
Может ли Россия вырваться из этой ловушки? Видимых причин нет, хотя 20 лет назад создание рынка в России стало одним из важных структурных факторов. Что же нужно сделать? Стать обычной нацией: иметь демократию, которая позволит выражать интересы разных групп общества, реформировать образование и науку, совместив их под одной институциональной крышей, изменить ситуацию с коррупцией и делать ставку на честных профессионалов, заинтересованных в том, чтобы технологии срабатывали.
В заключение Лорэн Грэм ответил на несколько вопросов аудитории. Самый главный касался Китая – почему у него получается модернизация, почему в этом стране происходит бурный экономический рост, ведь история Китая так похожа на российскую? По мнению Грэма, модель развития Китая неустойчива. Ни один лауреат Нобелевской премии не работает в Китае, ни одна важная технологическая инновация не пришла оттуда за последние 30 лет. Китай отлично справляется с производством для западных стран, и поэтому он успешен, но не факт, что этот успех будет длиться так уж долго.
Следующим стал доклад Ксении Татарченко(недавно защитившей степень PhD по истории в Принстонском университете) о том, как развивалась и формировалась профессия и профессиональное окружение разработчиков программного обеспечения в связи с плановой экономикой в Советском Союзе. Ксения взяла историю академгородка в Новосибирске и рассмотрела значение архитектуры, в том числе инфраструктуры и монументов, для сообщества молодых ученых. Академгородок был построен в пятидесятых-шестидесятых и позиционировался как эталон сообщества для производства научных знаний, предполагалось, что по всей стране возникнут аналогичные образования.
Одним из ключевых понятий, позволяющих понять контекст такого места производства знания, является «творчество», занимавшее особое место в дискурсе научно-технической революции. Это было отражено даже в трудовом контракте: «[...] постоянно проявлять творческую активность на месте работы». В целом в создании академгородка большую роль играли личные сети и персональные контакты, которые тем не менее имели и свои темные стороны, например, вели к личным конфликтам, теневой экономической деятельности и скрытым издержкам. К примеру, деньги комсомола могли быть обналичены в обход официальных проверяющих органов.
В докладе Ксения Татарченко сделала упор на локальности и темпоральности инноваций, то есть на том, в каких местах и в каком историческом контексте инновации могут появляться, на примере академгородка.
Во вторник, 10 декабря, конференция продолжилась вторым выступлением Ксении Татарченко, посвященным месту программирования и электронно-вычислительных машин в дискурсе научно-технической революции позднего советского общества. Главным источником стал текст Алексея Ершова «Программирование – вторая грамотность». Этот программный документ позволяет увидеть, как Ершов представлял себе перспективы программирования и находил поддержку, благодаря которой в школе начали вести уроки информатики и обучать основам взаимодействия с ЭВМ. Через идею постановки компьютера между человеком («я») и обществом («мы») в позднем СССР начинал вырисовываться контур информационного общества, где навык обращения с компьютерами является так же критически важен, как умение читать и писать. По мнению докладчика, это представляет интересную перспективу научно-технического дискурса СССР накануне его распада.
Продолжила конференцию Стефани Дик, рассказав, как разрабатывались компьютерные системы для автоматического доказательства теорем. Главными центрами разработок в США после Второй мировой войны были корпорация RAND, IBM Research Labs, Argonbe National Laboratories и MIT, через исторический анализ которых Стефани Дик и провела исследование. Она изучила новые формы сотрудничества математиков для создания компьютеров, иногда сталкивавшиеся друг с другом. Для иллюстрации автор привела несколько примеров того, в какой стилистике выступали компьютеры в письменной речи: иногда компьютеры воспринимались как учителя, как коллеги, а иногда как рабы и слуги, не имеющие человеческого разума. Раскрывая тему влияния способов думать о компьютерах на их изобретение, докладчик рассмотрела два примера – машину теории логики (Logic theory machine или Logic Theorist) и ассистент для автоматического рассуждения (Automated Reasoning Assistant, AURA).
Logic Theorist была изобретена в корпорации RAND, военном аналитическом центре (think-tank), где в свое время получили развитие теория игр и системная инженерия. В 1956 году при активном участии Герберта Саймона и Алена Ньюэлла вышел текст, посвященный машине автоматического доказательства теорем. Для симуляции мыслительных процессов человека при доказательстве теорем были использованы разработки Джорджа Поля (George Polya), выдающегося математического педагога. Идея доказательства теорем в машине заключалась в том, чтобы двигаться не от аксиом, а от проблем, разделяя последние на подпроблемы, в итоге добираясь до аксиомы как одного из частных случаев проблемы. Процесс доказательства имел древовидную структуру.
Другим важным инструментом для этого служила идея репрезентации логических связок в машинной памяти. Для этого были разработаны связные списки (linked list information structures), базовые информационные структуры, которые позволяли по-новому обращаться к компьютерной памяти через адресацию. Благодаря этому, чтобы удалить какой-либо объект из памяти, не нужно было очищать всю память целиком, достаточно было поменять адрес, стоящий перед предназначенным для удаления объектом.
AURA была изобретена в департаменте прикладной математики – в то время в них проводились вычисления для всех остальных департаментов университетов. Большую роль в изобретении сыграл Ларри Вос (Larry Wos), выдающийся слепой математик, считавший, что доказательство теорем в математике достигается благодаря интуиции, которая не может быть сведена к алгоритму. Перед ними встала задача создания интерфейса для того, чтобы в формализованном виде передать человеческую интуицию в компьютер.
Несмотря на то, что задача автоматического доказательства теорем не была ими решена целиком, они способствовали созданию множественных перспектив решения задач такого типа.
Закрытие конференции было ознаменовано лекцией Ли Фельзенштейна, одного из создателей персонального компьютера в его нынешнем виде. Выступление Фельзенштейна было посвящено идее хакерства как спорта. Прежде всего хакерство (hacking) только лишь в распространенном смысле этого слова является эксплуатацией технологических уязвимостей в нелегальных целях. На самом деле в конструктивном плане хакерство – это использование недокументированных и даже пока публично неизвестных возможностей технологии. Традиция такого хакерства уходит корнями в университеты, где готовят инженеров.
Как сказал в свое время Артур Кларк, любая достаточно развитая технология неотличима от магии. Технологическое развитие во многом похоже на магию, поскольку заключается в открытии доселе неизвестных мест и возможностей, которое требует от людей демонстрации их виртуозности. Именно виртуозность – выдающиеся знания, навыки и их применение – являются добродетелью в сообществах, которым близки принципы конструктивного хакерства.
Главная причина занятия хакерством – удовольствие от процесса, fun. |
Фельзенштейн привел в пример высказывание Ирвинга Ленгмюра, выдающегося американского химика, работавшего долгое время директором лаборатории в General Electric. Он спрашивал подчиненных: «Are you having fun?» Большую роль в получении удовольствия от работы с техникой играет состояние «потока», в которое входит человек при полном единении с деятельностью и ситуацией. Об этом состоянии писал Михай Чиксентмихайи (Mihaly Csikszentmihalyi), и оно предполагает концентрацию, эго человека отходит на второй план. В этом смысле понятно, почему дух изобретательства не порождается исключительно экономической выгодой.
Почему же хакерство может быть отождествлено со спортом? Спорт – это универсальный человеческий феномен, он есть во всех обществах. Им занимаются не только дети, но и взрослые. Он позволяет получать нематериальные вознаграждения, и прежде всего – общение и признание других людей.
Для многих людей хакерство – спорт: они не могли в свое время заняться обычным физическим спортом и испытали шок, когда поняли, что можно стать спортсменом в технологиях. |
Фельзенштейн рассказал, как на одном из хакерских сборищ познакомился с пятнадцатилетним австрийским подростком, нашедшим неизвестный ранее способ шифрования данных. И поскольку парень не знал, кому это знание может пригодиться, он решил создать новый вирус на его основе. Поэтому, по мнению Фельзенштейна, необходимо находить способы, с помощью которых такие специалисты могут общаться и обмениваться опытом друг с другом.
Прекрасный пример – Американская лига радиореле (American Radio Relay League, ARRL), ассоциация любительской радиосвязи, созданная в 1915-м. Несмотря на то, что в ней состояли в основном самоучки и радиолюбители, она была настоящим источником развития навыков и приносила пользу обществу. Лига хакеров (Hacker's League) была и остается пространством, где происходит обмен информацией, общение и обучение, и в то же время она производит внешние эффекты: создание стандартов, рекрутирование кадров и нахождение ресурсов для индустрии.
Фельзенштейн рассказал и про личный опыт участия в похожей ассоциации – компьютерном клубе Хоумбрю (Homebrew Computer Club). Участники этого клуба в сумме создали 23 компании, а в какой-то момент Стив Возняк привел туда Стива Джобса, и впоследствии (не без участия клуба) так была создана компания Apple. Клуб даже появился в фильме «Пираты Кремниевой долины».
По мнению Фельзенштейна, знание компьютерной логики и аппаратного уровня строения вычислительных устройств необходимо всем, кто начинает изучать языки программирования. Инструмент должен стать игрушкой, чтобы быть по-настоящему освоенным, и поэтому действительно увлеченные инженеры иногда изобретают что-то раньше, чем это требуется компании, где они работают.
