Профессор РЭШ Рубен Ениколопов прочитал в Лектории Политехнического музея лекцию «Интернет и выборы». Slon публикует ее с небольшими сокращениями.
В последнее время постоянно говорят о том, что с появлением интернета многое меняется и в политических процессах. Во время выборов Обамы волонтеры в Америке координировались через социальные сети, таким образом Обама привлек большое количество молодых избирателей. Обама использовал сбор денег на свою предвыборную кампанию через интернет; интернет позволяет американской демократии достучаться до новых людей и найти новые каналы финансирования. На площади, где происходило протестное движение в Египте, было особое место, где сидели блогеры. То, что происходило в России на Болотной площади, тоже много обсуждается, соцсети сыграли большую роль в мобилизации этого протеста.
Как интернет влияет на политику? Есть разные мнения. Есть интернет-оптимисты, один из известных – Ваел Гоним, который был основным блогером в Египте, организовал самую популярную страничку в Facebook, чтобы организовывать протесты. У него есть книжка «Революция 2.0», общий смысл ее сводится к тому, что без соцсетей протеста в Египте не было бы. Из более научных работ есть статьи Клея Шерки, которые подчеркивают позитивную роль интернета и соцсетей в политической жизни, и прежде всего в координации через соцсети построения гражданского общества.
На этих интернет-оптимистов находятся интернет-пессимисты, которые говорят о негативной роли интернета. Один из самых известных в этой области – Евгений Морозов, бывший диссидент из Белоруссии, эмигрировавший в США. На печальном опыте Белоруссии и Молдавии он рассказывает о том, что сам по себе интернет – это обоюдоострый меч. Неправда, что интернет помогает демократизации и протестному движению, он может использоваться и авторитарным режимом для подавления тех же самых протестов. Это иллюзия, будто интернет в лучшую сторону меняет политику. Другой известный человек – Касс Санстайнт – подчеркивает: интернет приводит к тому, что люди разбегаются по своим блогам, каждый читает себе подобных, и все живут в информационном коконе.
В ситуации, когда снижаются издержки, растет независимость прессы
Основная особенность интернета – это резкое снижение издержек на распространение информации. Интернет имеет два типа распространения информации. Вертикальный – кто-то производит информацию, и она расходится по многим пользователям. Это могут быть онлайн-СМИ, интернет-страницы традиционных СМИ, блоги. Здесь четко понятно, кто производитель информации – небольшая группа людей. И есть большое количество потребителей информации. Основная роль интернета тут в том, чтобы уменьшить издержки: организовать интернет-газету гораздо дешевле, чем традиционную.
Качественное изменение происходит в сфере горизонтального продвижения информации, где появился феномен социальных сетей, и там не совсем понятно, кто становится распространителем информации. Какие-то люди являются узловыми, но в принципе четкой иерархии нет. Социальные сети позволяют людям быстро обмениваться информацией, производители и потребители информации – это часто одни и те же люди. Интернет, опять же, уменьшил издержки коммуникаций между людьми – цены разговоров резко снизились.
Может ли это изменение в издержках играть какую-то роль с качественной точки зрения? Что важного можно ожидать с точки зрения влияния на политическую жизнь? Существуют работы, которые показывают, что издержки входа на рынок СМИ очень связаны с независимостью СМИ. В ситуации, когда снижаются издержки, растет независимость прессы. Это было показано на примере газет в XIX – начале XX века, когда стало дешевле их выпускать. Если у вас дорогой издательский бизнес, вы зависите от каких-то субсидий государства. Независимость СМИ чаще всего имеет в виду независимость от государства. Если посмотреть более широко, независимость может быть и от других агентов – например, от рекламодателей. Есть распространенное мнение: кто платит, тот заказывает музыку. Подписчики приносят минимум, основные деньги СМИ получают от рекламы. Можно ожидать, что на позицию газет могут влиять рекламодатели, газеты лучше пишут о тех фирмах, которые публикуют у них рекламу. Если у вас онлайн-издание, и вам в принципе нужно не так много денег, чтобы его содержать, вы в гораздо более выгодной позиции в общении с рекламодателями: если на вас начинают сильно давить, то вы можете отказаться от рекламных денег и продолжать работать.
Второй эффект, связанный со снижением издержек, в том, что печатная газета вынуждена быть экономически жизнеспособной. У нее должен быть большой тираж, в отличие от интернет-издания, которое может позволить себе ориентироваться на маленькую группу читателей. Известен факт, что люди предпочитают читать новости, которые больше подходят к их собственным убеждениям, – если они придерживаются либеральных ценностей, то читают только либеральные средства информации. Когда речь идет о крупных газетах, то они должны ориентироваться на более широкую аудиторию, они не могут себе позволить быть излишне радикальными, потому что это слишком маленькая группа читателей. Интернет-издание может себе позволить ориентироваться на маленькие маргинальные группы читателей. Это приводит к тому, что у нас может расти фрагментация в СМИ, и они становятся более узконаправленными, ориентированными на маленькие группы.
Соцсети позволяют организовывать новые политические движения с менее выраженной иерархической структурой
Какой из эффектов более важен с точки зрения влияния на политику, зависит от того, о какой стране идет речь. В авторитарных странах проблема в том, что традиционные СМИ находятся под контролем со стороны государства, и люди не могут получить информацию из независимых источников. Первый эффект – увеличение независимости СМИ – может оказаться доминирующим, это наиболее важное из того, что интернет может принести в эти страны. В странах с высоким уровнем свободы СМИ не стоит вопрос о контроле государства, речь идет от независимости от рекламодателей. С точки зрения поддержки каких-либо политических сил изменения будут небольшие. Что действительно будет иметь влияние – это эффект на поляризацию общественного мнения. Появляются СМИ, которые таргетируют специфические и узкие группы населения с достаточно радикальными политическими воззрениями, люди начинают выбирать те СМИ, которые соответствуют их воззрениям, и читают только их. Они не получают вообще никакого доступа к альтернативным точкам зрения, попадая в информационный кокон.
В случае традиционных СМИ у людей большая вероятность того, что они будут сталкиваться с точкой зрения, отличной от их собственной, и тем самым смогут лучше понять людей, придерживающихся альтернативной точки зрения. Если в интернете люди будут полностью игнорировать информацию, которая не соответствует их политическим убеждениям, то это приведет к увеличению поляризации, все меньше будет людей, придерживающихся умеренных взглядов. В странах с изначально высокой независимостью СМИ этот феномен радикализации будет более важным.
Если мы задумаемся над тем, каких эффектов можно ожидать с возможностью появления горизонтального обмена информацией, то социальные сети (в английском характерно называющиеся social media, то есть речь идет не только о «ВКонтакте» и Facebook, но и YouTube и так далее) позволяют людям лучше координировать свои действия и быстрее добиваться каких-либо действий. Сарафанное радио всегда успешнее СМИ, а в интернете оно работает эффективнее и быстрее, чем через обычные средства связи. В соцсетях вы можете, получив какой-то посыл, не только понять, что это за информация, но увидеть, и сколько людей придерживается этой точки зрения. Для протестной активности это крайне важно.
В целом соцсети позволяют организовывать новые политические движения, и их особенность в том, что у них менее выраженная иерархическая структура. Это имело важное значение для протестного движения в арабских странах, где не было четко выраженных лидеров. Были более-менее известные и влиятельные блогеры, но это не идет ни в какое сравнение со стандартной организацией движения.
Те же неиерархические структуры могут встраиваться в более традиционный политический процесс и способствовать построению системной оппозиции. Ярким примером является Движение чаепития (Tea Party Movement) в США. Это было неиерархическое движение, которое во многом самоорганизовалось через соцсети и конференц-коллы по скайпу. Люди, которых стали называть лидерами этого движения, не были таковыми, это были люди из политического истеблишмента, которые решили поддержать это движение. Они смогли провести ряд политиков на выборах в конгресс, повлиять на выбор губернаторов. Неиерархическая структура была встроена в стандарт политического процесса в Америке. То есть, когда мы говорим о социальных сетях, это не ограничивается протестами.
«Единство» получало на 8,9% больше там, где НТВ не было
Как интернет может повлиять на политическую ситуацию в стране? Считается, что СМИ – очень важная вещь в политике, контроль над СМИ стоит дорого, об этом много говорят, но конкретные цифры назвать не могут. За исключением одного случая, когда широкой общественности стали доступны детальные бухгалтерские данные по всем взяткам. Это случилось в Перу, у президента Фухимори был глава спецслужб Владимир Монтесинос, очень организованный человек, который скупил весь политический истеблишмент. Процесс получения взяток крупными чиновниками был записан на видео, они подписывали расписки о том, сколько денег они получили, – судья Верховного суда, член Центральной избирательной комиссии, глава одного из центральных телеканалов Перу. И можно было подсчитать, сколько тратилось на взятки. Оказалось, что все парламентарии стоили $300 000 в месяц, судьи – $250 000, а на покупку СМИ ушло $3 млн, на порядок больше.
Купили все каналы, кроме одного, который продавался слишком дорого. И именно этот канал в итоге привел к падению президента Фухимори. Именно там появились видеозаписи, как Монтесиносом покупаются представители политического истеблишмента. Люди, у которых был доступ к телеканалу, выставляли телевизоры в окна, чтобы все могли посмотреть. Это привело к побегу президента из Перу. То есть, чтобы спокойно жить, нужно купить все СМИ. Достаточно одного телеканала, чтобы все испортить. Конгрессменов достаточно купить половину, с судьями то же самое.
С точки зрения эффекта, который оказывают СМИ, есть данные только о важности традиционных средств информации. В работе, которую мы делали с Марией Петровой и Екатериной Журавской, мы смотрели на то, как независимое телевидение влияло на выборы. Методологически это очень сложный вопрос. В 1999 году был независимый канал НТВ, он, конечно, зависел от владельца Гусинского, но ОРТ и РТР поддерживали партию «Единство», в то время как НТВ в большей степени поддерживал созданную региональными губернаторами партию ОВР и более либеральные партии «Яблоко» и СПС. Как НТВ повлияло на голосование? Как это проверить?
Мы попытались ответить на этот вопрос, используя географическую вариацию: НТВ не везде было доступно. Это дает возможность найти регионы, которые по всем социальным и экономическим характеристикам похожи, но в одном есть НТВ, в другом нет, и посмотреть, отличаются ли результаты голосования. Оказывается, эффект НТВ был очень значимым: «Единство» получало на 8,9% больше там, где НТВ не было. Это были времена, когда «Единство» получало около 23% голосов, то есть если бы не было НТВ, «Единство» получало бы около 30%. Насмотревшись НТВ, 3% избирателей вообще отказывались от голосования, явка снижалась.
Хочется проследить тот же эффект с интернетом. Если он есть, будут ли люди голосовать по-другому? Попытка такого анализа была предпринята на примере Малайзии. На тот момент это было авторитарное государство с очень жестким контролем над СМИ, на них оказывалось давление, чтобы они не публиковали ничего, порочащего честь и достоинство партии власти. Но в Малайзии был по сравнению с окружающими ее странами очень хороший доступ к интернету, бурно развивавшемуся в те годы. Это было связано с тем, что правительство еще в девяностые годы сделало ставку на коммуникации как один из драйверов экономического роста. Они много вкладывали в инфраструктуру развития интернета. 60% людей имели доступ к интернету. В девяностые годы, чтобы привлечь иностранных инвесторов, был подписан билль о правах в интернете, который запрещал там любую цензуру.
В начале двухтысячных оппозиция воспользовалась этим, стало возникать множество оппозиционных интернет-изданий, публикующих нелицеприятную информацию о правящей партии, порочащие ролики. В 2008 году «Национальный фронт» потерял конституционное большинство – они все равно получили большинство в парламенте, но меньше двух третьих, они потеряли шесть из тринадцати региональных парламентов, и это был шок. Подорвал ли интернет монополию правящей партии? В работе Люка Майнера использована та же идея – географическая вариация: он сравнил места с доступным/недоступным интернетом. Взял 500 крупнейших городов Малайзии, собрал информацию об их характеристиках и проникновении интернета. Выяснилось, что доступность интернета увеличила явку на 2% и снизила долю голосов, полученных правительственными партиями, на 4%.
Мы как раз работаем над тем, чтобы сделать похожую вещь в России. Проблема на данный момент в том, чтобы получить данные о наличии интернета в регионах, в Минсвязи не делятся информацией. Предварительные результаты: роль интернета существенно переоценена, он очень мало повлиял на голосование в феврале и в марте. Люди с оппозиционными взглядами просто с большей вероятностью пользуются интернетом.
Читатели оппозиционных блогов будут почитывать и прокремлевские, и националистические
В авторитарных государствах политический процесс построен по-другому, и предоставление новой информации там может привести к неожиданным результатам. В одной из работ попытались узнать, какой эффект будет во Вьетнаме. На одном из самых известных вьетнамских вебсайтов стали представлять очень детальную информацию о том, что говорят депутаты. Эффект с точки зрения привлечения внимания был достаточно большой, а с точки зрения последствий – не совсем хороший. В итоге эти депутаты стали говорить на абсолютно безопасные темы. На новых выборах депутатов в 2011 году тех, которые продолжали что-то критиковать, компартия не выставляла на выборы, а если выставляла, они проигрывали. В авторитарных странах депутаты зависят не от избирателей, и предоставление большого количества информации о них может привести к неоднозначным последствиям.
Еще одна работа была сделана на примере Америки, где можно получить детальные данные, с кем люди общаются, какие сайты смотрят и так далее. Измерялся индекс изоляции – насколько вероятно, что вы общаетесь только с себе подобными. Выяснилось, что интернет не так сильно поляризован. Сегрегация по крупным газетам намного больше – грубо говоря, New York Times читают исключительно либералы.
В России Berkman Center for Internet & Society составил карту российской блогосферы и российского Twitter. Если измерить кластеризации и сегментации и сравнить с Америкой и Ираном, то окажется, что в России меньше сегментации. Люди, читающие оппозиционные блоги, будут почитывать и прокремлевские, и националистические. Потенциально негативный момент интернета – что все разбредутся и не будут общаться с представителями противоположных взглядов – это угроза, пока не реализованная на практике.
Чему точно содействуют соцсети – это построению гражданского общества
Какова роль соцсетей в организации коллективных протестных действий? Есть только наблюдения, что происходило в конкретных случаях. Началось все с Ирана, где была зеленая революция через Twitter, – в 2009 году люди вышли протестовать за честные выборы, но протесты были подавлены. Этот случай часто приводили интернет-скептики. Ситуация немного изменилась начиная с весны 2011 в Тунисе, где соцсети активно использовались для информирования о коррупции, об избиениях людей полицейскими. В результате президент подал в отставку, хотя находился у власти более двадцати лет.
В Египте социальные сети очень сильно использовались для координации протестных движений, было собрано около миллиона людей для протеста против Мубарака, – это было признано и правительством Египта, которое попыталось заблокировать доступ к интернету и мобильной связи. Это было сделано поздно и скорее сыграло против правительства, но сам факт подтверждает важную роль сетей. В Ливии и Кении соцсети не имели особого значения, там телекоммуникации были полностью под контролем Каддафи, и в Сирии и Йемене также, эти примеры как раз обратные. В развитых странах иначе, Движение чаепития за год набрало очень большой политический вес, и эта структура генерировалась через социальные сети. В протестах в Испании в мае 2011 года, в движении Occupy Wall Street в координации также видна роль соцсетей. Социальные сети позволяют быстро мобилизовать большие группы населения. Вербальное сарафанное радио работает гораздо медленнее.
Опять же, надо иметь в виду, что мобильная телефония делала то же самое – например, в Филиппинах в 2003 году огромную роль сыграла массовая рассылка смс. В Ливии и Сирии соцсети использовались для предоставления информации из страны международному сообществу – выкладывались видеоролики в YouTube, что привело к вмешательству вооруженных сил. Была подорвана международная легитимность правящей власти. Здесь качественных изменений нет, такое делалось и раньше, но менее эффективными методами.
Из соцсети можно быстро получить сигнал о количестве людей, поддерживающих движение. Это играет огромную роль в протестном движении, всегда крайне важно, сколько еще людей выходит на улицы. При большой массе участников вероятность того, что случится что-то плохое, снижается. Опираясь на эти факты, интернет-оптимисты говорят о том, что скорость передачи данных – очень важна. Количественные изменения могут привести к качественным изменениям.
Революции и протесты в общемировом масштабе достаточно редки, и они не всегда заканчиваются успехом. Но чему точно содействуют соцсети – это построению гражданского общества. Создается социальная группа, и она может быть легко, практически в один день, мобилизована на организацию протеста, для политических целей. На это интернет-скептики говорят: соцсети неэффективны. Они есть, и можно там ставить лайки, но ни к каким изменениям в реальном мире они не приводят. Когда люди выходят на протестные движения, главное, что их объединяет, – сильные социальные связи (коллеги, близкие знакомые, родные). Соцсети – это слабые социальные связи, они недостаточны, чтобы реально организовать людей. Второй аргумент: социальные сети дают массу возможностей, но правительству тоже доступны их методы, и они могут применять их для пропаганды, дезинформации. Эту позицию отстаивает в своей книге Евгений Морозов на примере Белоруссии.
Общий итог заключается в том, что о влиянии интернета на политику известно очень мало. Интернет как источник альтернативной информации может играть роль в поддержке оппозиционных движений. Но соцсети, очевидно, не являются необходимым условием для организации протеста. Они могут помогать, сложно анализировать, что было бы, если бы их не было. Но это не ключевое условие. Активность в соцсетях может играть какую-то роль, если есть жесткая связка с оффлайн-активностью. Соцсети могут использоваться как структура, позволяющая организовать оффлайн-деятельность. Но это только одно из слагаемых – без предпосылок в реальной жизни, одними соцсетями, людей не убедить.
