Нефтяники и власть – на пике очередного финансового и политического скандала. «Тяжелая» артиллерия госбизнеса – глава «Транснефти» Николай Токарев и глава «Роснефти» Игорь Сечин вынесли конфликт в публичное поле. Если верх возьмет кремлевский серый кардинал, то всем российским нефтяным компаниям придется поработать на «Роснефть» и ее китайские обязательства: им поднимут тариф на прокачку топлива, а за счет этого «Транснефть» построит эксклюзивную трубу для «Роснефти», через которую пойдет топливо в Китай. Пока «Транснефть» всячески сопротивляется этому.

Спор двух приближенных к российскому президенту фигур возник из-за «китайского контракта» «Роснефти» на поставку в Поднебесную дополнительно 31–34 млн тонн в год в течение 25 лет. Соглашение об этих поставках было подписано 22 марта 2013 года во время визита в Россию китайского премьер-министра Си Цзиньпина. Источник в правительстве рассказал автору Slon, что соглашение не нашло поддержки в профильных министерствах правительства, и до последнего момента были сомнения, что оно будет подписано. Однако в час икс в кабинет Владимира Путина вошел Игорь Сечин и побеседовал с главой государства тет-а-тет. После этого документ был подписан первыми лицами «Роснефти» и CNPC, а также России и Китая. Теперь всех просто поставили перед фактом: выполнять! Но не всем это понравилось.

«Соглашение готовилось без участия „Транснефти“. Мы узнавали обо всех решениях (по „китайскому вопросу“. – прим. авт.) из прессы и из бумажек, которые нам в качестве справки просили дать. Свою позицию не имели возможности в соглашение вставить. Увидел я его за час до того, как оно оказалось на столе для подписания. Я не хотел бы, чтобы „Транснефть“ брала на себя миссию координатора, драйвера в этом деле: кто это организовывал – тот пусть и берет такую ответственность», – не скрывал от журналистов эмоций Николай Токарев в кулуарах экспертного совета «Транснефти».

Спорных моментов в соглашении много, но один из основных – там не прописаны точные маршруты транспортировки российской нефти в Китай. Сейчас «Роснефть» и «Транснефть» поставляют в Поднебесную через порт Козьмино и по трубе «Сковородино – Мохэ» 15 млн тонн нефти в год, на пике контракта начиная с 2018 года предполагается этот объем как минимум удвоить. Для этого планируется расширение трубопровода «Сковородино – Мохэ» с 15 до 30 млн тонн в год, Минэнерго оценило этот проект в 47,2 млрд рублей. «Роснефть» не готова финансировать самостоятельно расширение нефтепроводной системы под дополнительные поставки нефти в Китай, сообщил журналистам в начале недели глава «Роснефти» Игорь Сечин. «Это не наша задача. Наша задача – оплатить транспорт и смотреть, чтобы тарифы были экономически оправданными. Задача „Транснефти“ – обеспечить прокачку и получить при этом рентабельность нормальную», – сказал он.

В ответ глава «Транснефти» парирует: «„Роснефть“ почему-то решила, что у нее особое положение в нефтяном сообществе. И она может исходить только из собственных интересов, что, собственно, она и делает. Мы считаем, что этот подход неактуален. „Транснефть“ не является сервисной компанией „Роснефти“». Если «Транснефть» будет строить эту трубу за счет собственных или заемных средств, то ей придется существенно повысить тариф для всех нефтяников, чтобы окупить собственные расходы. Компания предлагает финансировать расширение «Сковородино – Мохэ» «Роснефти» за счет согласованного долгосрочного тарифа для этой госкомпании. По словам г-на Токарева, нефтяники возражают против роста тарифа сразу для всех компаний. «Каждый понимает, что ему придется оплачивать „хотелки“ „Роснефти“. Она озвучила свои пожелания „Транснефти“ на строительство различных объектов для своих нужд на 300 млрд рублей и делает все, чтобы заставить „Транснефть“ следовать своей собственной программе. Нельзя себя вести, как слон в посудной лавке. Если уж ты большой, то и действуй, как большой», – негодует глава трубопроводной монополии.

Нефтяники же в свою очередь выжидают. Источник в «Лукойле» рассказал, что никаких писем в профильные министерства или в «Транснефть» с возражениями против роста тарифов на прокачку топлива компания не писала. «Тариф и так ежегодно растет, нам остается только смириться с этим», – говорит собеседник в нефтяной компании. Второй спорный момент «китайского контракта» – это его обеспеченность нефтью. По словам Николая Токарева, баланс поставок на Китай складывается из доказанных и прогнозных запасов, то есть тех месторождений Восточной Сибири, где даже еще не проведена геологоразведка. «Вот если ты уже что-то откроешь, то тогда и говори: „у меня есть“. Мы считаем, что некорректно брать на себя долгосрочные обязательства с таким подходом. Если не подтвердятся эти объемы, на которые они („Роснефть“. – прим. авт.) рассчитывают, то придется искать их в другом месте», – заявляет г-н Токарев. «Роснефть» же спокойно заявляет, что нефти для Китая у нее хватит. «Мы уже открыли на запасы 3Р в объеме 3,9 млрд баррелей нефтяного эквивалента, разработка которых позволила достичь стабильного уровня добычи нефти более 400 тысяч баррелей в сутки. Интеграция активов ТНК-BP позволяет нам нарастить ресурсную базу этого региона (Восточной Сибири. – прим. авт.) на 2,7 млрд баррелей нефтяного эквивалента», – говорил глава «Роснефти» Игорь Сечин на встрече с инвесторами в Нью-Йорке.

В разгар кулуарных разборок двух компаний по «китайскому контракту», в середине апреля в СМИ всплыл депутатский запрос в Счетную палату, подписанный тридцатью справедливороссами. Народным избранникам показалось подозрительным завышение стоимости опор для строительства трубопровода «Заполярье – Пурпе». Депутаты предположили, что из бюджета за счет таких манипуляций могло быть выведено 10 млрд рублей. Аудиторы Счетной палаты намерены провести эту проверку осенью текущего года. Экспертный совет «Транснефти» был собран только за тем, чтобы оправдать компанию в глазах общественности после скандала.

Николай Токарев возмутился непрофессионализму расчетов депутатов: «Газель» стоит $25 тысяч, а «Мерседес» – $60 тысяч, но обе машины могут весить одинаково. Некорректно считать стоимость трубы по весу. Разве эксклюзивная конструкция из 30 сварных швов и множества шарнирных соединений может стоить 80 тысяч рублей?» – недоумевал топ-менеджер на заседании экспертного совета «Транснефти». Подписи сразу 30 депутатов-справедливороссов под документом г-н Токарев воспринял не иначе, как «лоббизм очень высокого уровня».

«Ясно, что это заказ. <...> За этим заказом выступает большая нефтяная компания, у которой есть большие обязательства перед „Транснефтью“. Она должна работать в этом регионе (Заполярье и север Красноярского края. – прим. авт.) У этой большой нефтяной компании в силу ее финансовых проблем нет возможности реализовать ее проект, поэтому организованы наезды, разборки», – сказал Николай Токарев, не назвав, кого из нефтяников он имеет в виду.

К чему приведет противостояние двух приближенных к Владимиру Путину топ-менеджеров «нефтянки», можно только предположить. Каждая из фигур конфликта по-своему влиятельна, однако политический контекст показывает, что возможности Игоря Сечина, которого давно величают серым кардиналом Кремля, очень велики. Журнал Time в своем последнем рейтинге назвал его самым влиятельным человеком в России (фамилии Владимира Путина в нем не было). Некоторые российские политологи прочат Игорю Сечину место преемника нынешнего президента России из-за высокого доверия, которым тот пользуется в кремлевских коридорах. В свою очередь Николай Токарев поставлен главой государства «на хозяйство», и тоже имеет свой вес на политическом Олимпе. Решать их спор предстоит одному человеку, имя которого всем прекрасно известно.

При этом в политическом контексте, если «Роснефть» все-таки заставят оплатить трубу в Китай и существенно подредактировать свои обязательства в «китайском контракте», это будет означать победу публичной риторики Николая Токарева. И президентские амбиции главы «Роснефти», если они действительно имеют место не только в головах политологов, будут поставлены под сомнение. Но не исключено, что Игорь Сечин продолжит искать управу на своего оппонента в других вопросах. Если же финансировать проект по расширению трубы для нужд одной «Роснефти» поручат трубопроводной монополии, то это будет означать усиление и экономического, и политического влияния Сечина. И тем, кто «имеет слово против», придется это учитывать. Таким образом, сверху будет дано понять: «Роснефть» – главная, «китайский контракт» – наше все, и выполнить его нужно любыми средствами. Вряд ли другие нефтяные компании осмелятся возмутиться росту тарифов на прокачку топлива вслух.