Фото: Кирилл Тулин/Коммерсантъ

У многострадального Министерства энергетики, похоже, снова будет новый начальник – на этот пост теперь прочат не слишком преуспевшую на посту губернатора Югры Наталью Комарову. Впрочем, ничего не предопределено: в последние месяцы и недели кого только не называли потенциальными кандидатами в министры энергетики (в разных комбинациях с возможным вице-премьерством): и куратора «Большого правительства» Михаила Абызова, и сына главы банка «Россия» Бориса Ковальчука, и даже руководителя «Росатома» Сергея Кириенко. 

Вообще, хотя перетряска правительства традиционно случается в период президентских выборов, такой степени неопределенности по поводу будущего распределения портфелей я не припомню ни в 2004, ни в 2008 годах – разные люди, которых можно считать совершенно надежными источниками, путаются в показаниях и дают все новые сведения. В значительной мере происходящая неразбериха – следствие растерянности, в которой находятся высшая власть и лично Владимир Путин, понявшие по итогам выборного цикла, что прежнего уровня общественной поддержки в стране они уже не имеют.

Почему Минэнерго многострадальное? В течение долгих лет министерству не удается найти для себя эффективного применения, его лихорадит из-за частой кадровой чехарды и постоянной смены начальников. С 1996 по 2001 годы, например, в Минэнерго сменилось восемь министров (Шафраник, Родионов, Немцов, Кириенко, Генералов, Калюжный, Гаврин, Юсуфов), каждый из которых пытался провести радикальную смену курса министерства, но, как в старой шутке, «недолго». Потом круговорот министров продолжился – Христенко, Шматко, теперь вот явно кто-то новый.

Привести Минэнерго в чувство в принципе сложно – оно создавалось как традиционное постсоветское министерство отраслевого управления. Но постепенно все объекты управления приватизировались или уходили из-под контроля – как «Газпром», который благодаря личной протекции Черномырдина в девяностые и Путина в нулевые приобрел привычку просто посылать подальше министерских чиновников с формулировкой «мы работаем напрямую с премьером/президентом (нужное подчеркнуть)».

А важные регуляторные функции оставались у других ведомств: технические – у Ростехнадзора (в разные времена называвшегося по-разному), управление госимуществом – у Росимущества, выдача лицензий на месторождения – у Минприроды и так далее. Последний удар по состоятельности Минэнерго был нанесен в ноябре 2000 года, когда могущественный вице-премьер Виктор Христенко отобрал полномочия по утверждению графиков пользования экспортной нефтяной трубой, передав их специально созданной правительственной комиссии под его собственным руководством.

С тех пор Минэнерго окончательно превратилось в ведомство-пустышку, отчаянно пытавшееся вернуть себе хоть часть бывших полномочий и административного влияния. Но тщетно. На днях мне позвонила журналистка одного из московских изданий и задала вопрос: кого я как эксперт хотел бы видеть на посту министра энергетики «в идеале», отбросив возможные подковерные внутривластные расклады? По-моему, ее поразил ответ: я решительно отказался играть в такую игру, сказав, что давно являюсь принципиальным сторонником ликвидации этого министерства как ненужного звена в российской административной вертикали и не считаю достойным предлагать просиживать штаны в бесполезном кресле достойным людям.

Больше скажу, сторонником таких взглядов я был еще в то время, когда там работал: пойти туда меня попросили Герман Греф и Андрей Шаронов, чтобы помочь преодолеть традиционное сопротивление ведомства важным реформам. Но, хотя какую-то важную работу делать там удавалось, общая бесполезность этой структуры – как и других сохранившихся реликтов в виде «органов отраслевого управления» – была очевидной уже тогда. В то время мой начальник Игорь Юсуфов тоннами изводил бумагу, забрасывая правительство просьбами передать ему полномочия то по выдаче нефтегазовых лицензий, то по контролю над нефтепроводами, то по соглашениям СРП. 

Не раз в дискуссиях на тему бесполезности Минэнерго с высокопоставленными чиновниками они повторяли мне: но ведь Россия же энергетическая держава, мы не можем без министерства энергетики, это же такой важный символ. В итоге из всех многолетних обсуждений вопроса я вынес вывод: именно этот аргумент является главным. И мечется этот «символ» как летучий голландец все эти годы, пытаясь найти свое место в нашем многообразном мире. Пока не очень получается. В ситуациях с авариями на Саяно-Шушенской ГЭС и шахте «Распадская» было очевидно, насколько Минэнерго выпадает из важного индустриального контекста: вроде все взоры на него, а у него ни полномочий, ни ответственности, только надутые щеки министра: «Разберемся, примем меры».

У Сергея Шматко щеки получалось надувать профессионально, но дальше этого он не преуспел. За четыре года его работы министерство не решило ни одной проблемы, за которые бралось, – не прошли ни идеи об уведомительном доступе независимых производителей газа к трубам «Газпрома», ни многочисленные инициативы по стабилизации бензинового рынка. Особенно показателен последний случай с совещанием по энергетическим проблемам в Киришах 23 марта, когда Минэнерго пыталось предложить Путину разумный набор критики в адрес «Газпрома» за очевидный провал маркетинговой политики на европейском рынке. Но Путин эти предложения попросту проигнорировал и озвучил что-то свое.

Среди тех, с кем приходилось обсуждать замену, никто не удивлен самим фактом отставки Шматко – особенно с учетом таких сомнительных историй, как уголовное дело против его бывшего зама Светлицкого, совладельца торгового дома «Евразийский». Непонятно, как такие типично коммерческие люди как Светлицкий вообще оказались в министерстве при Шматко – да и у самого министра бэкграунд скорее коммерческий, чем имеющий отношение к энергетике как таковой.

Это не единственный случай, когда на отраслевое министерство вместо профессионала-стратега назначают рядового коммерсанта: похожая история имеет место, например, с министром транспорта Игорем Левитиным, который до своего назначения в правительство в 2004 году работал в каком-то там «Северстальтрансе». Или глава Минсельхоза Елена Скрынник. Просматривается определенная кадровая политика в отношении отраслевых министерств.

Наталья Комарова в принципе выбивается из этого ряда – она, скорее, профессиональный госслужащий. Однако в ее биографии также нет ничего такого, что указывало бы на наличие стратегического видения перспектив развития энергетики страны – например, на посту главы комитета Госдумы по природным ресурсам под прикрытием «конституционного большинства» она прославилась послушной штамповкой приходящих из правительства законопроектов.

Яркая фигура, способная если не регулировать что-то напрямую, то по крайней мере предложить правительству неординарную стратегию энергетического развития России – вот что могло бы спасти давно никому не нужное министерство от дальнейшего выпадения из повестки дня. Комарова под это определение точно не подходит. Даже если принимать во внимание сегодняшнюю «телевизионную» модель правительства (где министры существуют не для решения проблем, а чтобы было кого по ТВ показывать), все равно непонятно, как она будет отдавать под козырек Путину привычным «разберемся» в случае, скажем, очередной крупной техногенной катастрофы, которых в ближайшее время нам, увы, вряд ли удастся избежать. Для телевизионной картинки совсем плохо будет смотреться.