Российские власти попытаются пережить экономический спад за счет частных сбережений, накопленных средним классом в тучные нулевые, предполагает директор Независимого института социальной политики, экономист Лилия Овчарова. Таким рассуждением она закончила свое выступление на вчерашнем заседании диспут-клуба АНЦЭА. В худшем случае, по мнению Овчаровой, правительство найдет способы просто изъять у населения излишки, и этот процесс уже начался.
Например, Минфин предлагает отменить льготу по НДФЛ при продаже недвижимости. Сейчас от налога в 13% суммы сделки освобождаются все продавцы квартир, владеющие ими больше трех лет, то есть те, кто надеялся таким образом сохранить или приумножить свои сбережения. Если льготу отменят и новый налог на недвижимость вырастет в несколько раз, держать такие квартиры станет бессмысленно.
При лучшем же сценарии развития событий дополнительная собственность и дополнительные доходы постепенно развивали бы у россиян спрос на демократию и политические свободы, считает Овчарова. Потому что только в такой среде возможно появление качественных конкурентных услуг, потребность в которых у среднего класса уже есть. Сначала люди получают возможность выбора школы для ребенка, осознают плюсы этой возможности, а потом требуют политического выбора.
Но эта простая и явно слишком грубая модель в России пока не работает. Большинство потребителей никак не может преодолеть ступеньку между простым насыщением желудка и спросом на качественное образование, считает оппонент Овчаровой по диспуту, руководитель отдела изучения доходов и потребления «Левада-центра» Марина Красильникова. И не только потому, что не хватает денег, но из-за отсутствия адекватных моделей поведения в обществе.
«Обогнать соседа по количеству купленных кофточек»
Марина Красильникова, руководитель отдела изучения доходов и потребления «Левада-центра»Рост потребления – это необходимое, но не достаточное условие для того, чтобы возник спрос на свободу и институты. Возможно, для того чтобы мы увидели зависимость между ростом потребления и спросом на институты, должны происходить более существенные изменения в культуре потребления, чем те, которые произошли в России до сих пор. Почему у нас так медленно идут структурные изменения в потреблении? И почему я думаю, что мы находимся сейчас в ловушке… мне не хочется говорить – бедности, потому что нынешнее время все же разительно отличается от 1990-х, когда стояла проблема голода. Но высокие темпы инфляции приводят к тому, что требуется существенно более значительный прирост доходов, чем тот, который мы наблюдали с 2001 по 2008 годы (а это рост реальных доходов на 10%), чтобы происходили какие-то структурные изменения. Потому что прирост реальных доходов на 10% позволяет купить только еще одну кофточку. А деньги для того, чтобы купить себе квартиру, с помощью этих 10% все равно за всю жизнь не соберешь.
Другая сторона вопроса состоит в том, что люди начнут экономить, когда они поймут, зачем это делать. Каковы потребительские образцы российских граждан? Потребительское воображение у массового российского потребителя, в сущности, довольно скромное: качественная еда, модная одежда. При всем этом российский массовый потребитель не стремится экономить на большинстве потребительских расходов. В сущности, люди не могут и не хотят выбраться за рамки структуры бедного потребления. У них нет этой интенции, которая позволила бы им перейти на другой уровень потребительского статуса. Возникает порочный круг, когда дополнительные деньги не сохраняются для того, чтобы накопить и повысить свой материальный статус, купив, например, второй автомобиль, а проедаются, тратятся на очередную ненужную, но модную одежду, у которой есть свой социальный статус. Потому что у каждого социального слоя есть свой предмет демонстративного потребления, и в российском обществе оно в лучшем случае ограничено одеждой. Поэтому этот порочный круг воспроизводится.
Если у российского массового потребителя нет примера того, что надо экономить на еде и собрать эти деньги, чтобы отправить ребенка учиться в лучшую школу, то они не будут этого делать. Ступенька между массовым слоем потребителей и слоем более высоким, на который они вообще-то должны были бы ориентироваться, столь высока, что нет реально зримых образцов. То есть образцы потребительского поведения они видят либо среди себе подобных, либо в мыльных операх о том, как живут богатые, которые тоже плачут. И эти образцы, конечно, недостижимы. Поэтому единственное, что остается с точки зрения социальной функции потребления, когда ты варишься в своем слое, – это обогнать соседа по количеству съеденных блюд и купленных кофточек. Поэтому люди не экономят, в том числе.
«Потребление трансформируется в ответственный выбор»
Лилия Овчарова, директор Независимого института социальной политики и Центра анализа доходов и уровня жизни ВШЭ Какие изменения в политике могут произойти, если опираться на ресурсы, накопленные населением за последние 10 лет? Может быть три сценария: рост, стагнация и мобилизация.
В сценарии роста я вижу запрос на свободу, когда диверсифицированное многоформатное потребление, формируя разные модели поведения, трансформируется в ответственный выбор во многих других сферах жизни.
Стагнационный сценарий говорит о том, что группы, принимающие управленческие решения, могут воспринимать эти накопленные ресурсы как некую подушку безопасности, которая позволит продержаться некоторое время и, может быть, решить некоторые вопросы.
И мобилизационный сценарий, когда эти ресурсы у населения будут изъяты. Вероятность такая есть. Почему? Потому что потихонечку этот сценарий начинает запускаться. Первое изъятие – это широко обсуждаемый сейчас закон по поводу инвестиционного жилья. И новые требования к владельцам инвестиционного жилья, которые, если будут приняты, то фактически побудят многих владельцев инвестиционного жилья с ними расстаться.
Какой сценарий реализуется, я не знаю, но во всех трех сценариях политики будут опираться на тот ресурс, который накопился у населения за эти годы.
