Алексей Кудрин. Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ
Экономист, экс министр финансов Алексей Кудрин рассказал о том, какими были бы его первые шаги на посту премьер-министра, к кому прислушивается сегодня Путин и о логике кардинальных перемен, которые прошли со страной меньше чем за год.
Полная видеоверсия интервью доступна на сайте канала «Дождь»
– Сегодня было объявлено о санации банка «Траст», который входит в двадцатку крупнейших. Это происходит на фоне легкой паники и слухов, что будет ограничена выдача денег банками. В этой связи санация «Траста» – это тревожный звонок, сообщающий, что банковская система движется в опасном направлении?
– Финансовый сектор наиболее уязвим, он очень чувствителен к кризису, поэтому какие-то банки могут попасть в такое сложное положение. Но я хочу напомнить, что в последние месяцы, каждый месяц по несколько банков попадали под отзыв лицензии. Это не зависит от величины банка, зависит от качества управления. Обычно отзыв лицензии или взятие под санацию происходит, когда уже накопились проблемы. Значит, этим проблемам уже не один день.
Но то, что государство берет этот банк под санацию с целью сохранить все выплаты гражданам и обеспечить платежи клиентам, говорит о том, что государство не хочет усиливать кризисную ситуацию на рынке, хотя такие операции по санации дорого обходятся государству.
– Насколько оправданы панические настроения в последние недели полторы? Вы активно пользуетесь твиттером и наверняка у себя в ленте читали: «Бегу, снимаю», «Бегу, хочу снять и не могу»?
– Я думаю, что это пока паника искусственная. Когда люди боятся, они бегут, очень много людей сейчас забирает свои вклады или переводит в другие валюты или прячут в ячейки. Именно потому, что идет большая волна, технически банкам сложно с этим работать. Напомню: в 2008–2009 годах – время похожих тенденций; я тогда был вице-премьером, министром финансов – мы вместе с председателем Центрального банка, с ведущими банками решили, что мы сможем выдать столько средств, сколько граждане пожелают. Насколько я знаю, такая же установка сейчас.
Я думаю, поэтому нет необходимости забирать деньги в банках, можно выждать, взять их потом. Прежде всего я имею в виду те банки, которые являются или государственными, или частными, но с хорошими рейтингами. Основные банки устоят.
– Пишут, что за основу антикризисного плана взят антикризисный план 2008 года, который разрабатывали вы. Насколько схожи ситуации сейчас и тогда? Насколько старые решения походят сегодня?
– План поддержки банков похож на тот, который был раньше, сейчас на первых шагах еще больше дают поддержку, чем тогда. Это вполне оправданно, потому что банковская система – это кровеносные сосуды. Заблокируется этот сектор – и реальному сектору будет очень сложно, то есть не смогут проводить расчеты между предприятиями, между предприятиями и гражданами. Так что трехкратная защита этого сектора, я считаю, вполне оправдана.
Если говорить в целом об антикризисной программе, то я ее пока не видел. Я не знаю, что взято в эту антикризисную программу. Я не думаю, что она нужна вся в таком же виде. Но эти два кризиса – 2008–2009 годов и нынешний – сильно отличаются, и отличаются принципиально. Тот кризис был связан с кризисом мировой экономики, за большую историю мировая экономика впервые упала в среднем, вся экономика, общий ВВП мира сократился. Сейчас совсем другая ситуация, в этом году ВВП мира будет расти – больше 3%. Развивающиеся рынки, которые с нами близки по типу: Индия, Бразилия, Китай, – они все будут расти.
– Какое место санкции занимают в причинах российского кризиса?
– Первое или второе. По масштабу влияния на падение курса рубля санкции даже немного сильнее, чем цена на нефть. Цена на нефть в других нефтедобывающих странах снизила курс национальных валют на 10–15% самое большое, а у нас почти на 50%. Санкции имеют существенное влияние, причем первая волна падения была, когда цены были еще высокие, это было весной. Тогда ажиотаж быстро закончился, но сейчас, осенью, он продолжился уже вслед за падением цен на нефть.
Кроме того, с июля ввели дополнительные санкции, и только сейчас бизнес прочувствовал их масштаб. Это прежде всего ограничение заимствования на внешних рынках, в том числе и крупных корпораций, в том числе нефтяных компаний, это серьезный удар, потому что наши компании должны вернуть кредитов только за один следующий год примерно на $120 млрд. А рефинансировать, то есть получить новые кредиты, чтобы погасить старые, может, удастся только половине предприятий, что в целом немало. Я думаю, в следующем году все-таки будет около $100 млрд оттока капитала.
– Вы назвали причины экономические. Санкции – это причины политические. Есть иные причины политического свойства у происходящих процессов?
