Владимир Путин на прямой линии, 30 июня 2021 года. Фото: kremlin.ru
Очередная прямая линия Владимира Путина не дотянула и до четырех часов – получилось 3 часа 42 минуты, бывало и куда больше. Ответил президент за это время на 68 вопросов. Опять же и близко не рекорд. Форму что ли теряет? Сеансы его общения с народом принято измерять в первую очередь по количественным показателям – содержательная часть давно уже истрепалась. Некоторые скептики вообще считают, что и сам формат выдохся, но Путин любит традиции и, не исключено, думает, что заложил еще одну для будущих правителей – на века.
Кстати, о будущих правителях – на эту тему президент тоже высказался. Подойдет, сказал, время, когда он, Путин, сможет, наконец, «сказать о том, что такой-то человек, по моему мнению, достоин того, чтобы возглавить такую замечательную страну, как наша родина – Россия». Он надеется, по крайней мере, что такое время подойдет. И после этого народу останется только сделать единственно правильный выбор.
На первый взгляд вроде бы намекнул, что когда-нибудь уйдет в отставку. Еще и потом добавил, когда спросили, кем он планирует работать после нее – а зачем, говорит, после отставки работать?
Ну, тоже верно. Ему-то зачем. Это, скорее, можно понять как ответ всем тем людям, которые еще относительно недавно считали, будто Путин может из кресла президента пересесть в кресло председателя Госсовета или на какую почетную должность. Нет уж – или президент, или никто.
В интервью телеканалу NBC перед встречей с Джо Байденом Владимир Путин рассуждал чуть иначе. То есть он тоже говорил о том, что, если когда-нибудь встретит человека, готового положить жизнь на алтарь Отечества, то обязательно его поддержит. Но при этом связал кадровые замены с «естественным, биологическим процессом». Из чего можно понять, что до окончания «биологического процесса» замен ждать не стоит.
А что, с другой стороны, делать, если никак не найти больше в стране людей, готовых лечь на алтарь так же самоотверженно, как Путин? Тем более что алтарь, очевидно, довольно удобный, и слезать с него вовсе не хочется.
