Фото: Unsplash.com
Исламский феминизм — эмансипаторное активистское движение и область gender studies, которую принимают не все феминистки и далеко не все мусульмане. Тем не менее это направление набирает обороты как в мусульманских странах, так и в светских государствах, где живут мусульмане (например, в России).
Когда феминистское и женское становятся равными? Можно ли оставаться мусульманкой, критикуя Пророка? В какой момент в исламе восторжествовал male gaze? Как и когда хиджабы стали обязательными? И зачем открывать врата иджтихада? На эти вопросы в интервью журналу «Будущее» ответила Александра Биктимирова, исламский теолог, авторка нескольких исследовательских работ по исламскому феминизму, участница проекта «Феминистские транслокальности», кураторка одноименной выставки в Казани (2020), магистрантка программы ВШЭ «Визуальная культура».
Исламский феминизм как троянский конь
— Кто занимается исследованиями исламского феминизма, является ли эта тема маргинальной?
— Насколько я знаю, уже нет. Думаю, в ближайшие пять лет кафедры вузов будут вешаться от количества работ по исламскому феминизму. В России об этом пишут мало, это обычно пересказ того, что делали Амина Вадуд и Асма Барлас, например. За рубежом же ведутся очень разнообразные исследования.
Как исследовательница я больше варюсь в англоязычном пространстве. Этими вопросами, в частности, занимаются в ЮАР, в Индонезии — там настолько богатое пространство исламского феминизма, что фемгруппы (светские и мусульманские) даже соревнуются между собой. В странах вроде Саудовской Аравии тоже есть исламский феминизм, но он относится к активистской деятельности и более радикален: там даже существовала подпольная радиостанция, пока одну активистку не приговорили к смертной казни. В Иране все сложно: там были правозащитницы, которые защищали женщин во время разводов и маршей по отмене обязательного ношения хиджаба. Это, безусловно, активизм, но они не называют себя «исламскими феминистками». И это проблема: можем ли мы называть исламскими феминистками тех, кто не называет себя таковыми, но при этом борется за равноправие и защищает угнетенных?
— Это вопрос еще и вписанности в фемдвижение в целом.
— Да, есть очень интересное письмо иранских феминисток феминисткам Европы и США, где они просили поддержать их в отмене закона об обязательном ношении хиджаба. Это большой шаг в плане вписанности в мировое фемдвижение.
— Тогда нужен какой-то водораздел между активизмом и исламским феминизмом.
— По сути этого водораздела нет. Можно рассматривать «маргинальные фигуры» в «традиционном исламе» (в кавычках, потому что никакого традиционного ислама нет: это не христианство, там нет института церкви, это один большой спектр разных мнений и течений). И в исламе нет человека, который мог бы, как патриарх или папа римский, выйти и сказать: «Вы — еретики». Поэтому исламские феминистки вписаны в дискурс современного ислама примерно так же, как и последователи Исламского государства (террористическая организация, запрещенная в России), хотя для последних ислам — это политический инструмент.
Так что исламских феминисток можно назвать маргинальными фигурами, но официально никто не может запретить их деятельность и сказать: «Вы не с нами». Единичные случаи фетвы есть, имам может запретить исламскую феминистку, заявить, что ее высказывания и действия противоречит Корану, Сунне, и сказать: «Вы не должны ее слушать». Но это не распространяется на всю страну, регион и так далее. В этом случае исламские феминистки остаются в общем поле: они маргинальны, но их никто не вправе запретить. Но так как женщины «официально» не имеют права быть имамами, они заходят с поля науки, хотя есть и женские мечети, и женские самоорганизационные мусульманские общества.
Александра Биктимирова. Фото: из личного архива
