Очередь на вакцинацию в Стокгольме. Фото: Carl-Olof Zimmerman / Keystone / Global Look Press
Этот текст представлен проектом Деkoder
«Швецией второй волны» называет Швейцарию политолог из Бернского университета Маркус Фрайтаг. С весны 2020 года он участвует в исследовании, в рамках которого было опрошено 18 тысяч жителей Германии, Франции, Великобритании, Испании и Швейцарии. Ученые хотели понять, чем различалась реакция разных обществ на пандемию коронавируса и связанные с ней ограничения. Оказалось, что действия правительств мало зависят от их партийной принадлежности и идеологических предпочтений общества. Срабатывают более глубинные механизмы.
Весной 2020 года швейцарские власти действовали почти так же жестко, как правительства других стран, но осенью ограничились куда более мягкими мерами, похожими на введенные ранее в Швеции. Либеральный подход, возобладавший в какой-то момент в обеих странах, Фрайтаг объясняет традиционной верой местных властей в сознательность своих граждан. Но на практике швейцарцы, по мнению исследователя, оказались не подготовлены к рациональным действиям в кризисной ситуации. В результате по уровню смертности от коронавируса к концу второй волны Швейцария приблизилась к Франции и Италии, которые обгоняли ее по этому печальному показателю все первые месяцы пандемии. И все равно число противников жестких ограничений остается в этой стране выше, чем в среднем по Европе — до четверти от всех граждан.
Швейцарский пример вновь заставляет задуматься о том, что важнее в борьбе с «короной»: снижение числа смертей здесь и сейчас или сохранение долгосрочной стабильности в обществе? Мы публикуем сокращенную версию интервью Маркуса Фрайтага швейцарскому еженедельнику Das Magazin, выходящему приложением к газете Tages-Anzeiger.
— Профессор Фрайтаг, с самого начала пандемии вы проводите опросы в различных европейских странах. Их итоги пока не опубликованы, но не могли бы вы поделиться с нами какими-нибудь выводами?
— Среди прочего мы хотели выяснить, что люди думают о пандемии и как справляются с ней. Результаты показывают, что бороться с вирусом людям в первую очередь помогает добросовестность: респонденты, которых можно охарактеризовать как «ответственных» и «надежных», меньше болеют, требуют более жестких политических мер для сдерживания пандемии и проявляют меньше снисхождения по отношению к нарушителям противоэпидемических правил. Респонденты с чертами так называемых «экстравертов» более склонны нарушать эти правила и заражаются чаще, то есть могут усугубить дальнейшие волны пандемии.
— Зависит ли отношение к пандемии от политических убеждений?
— Широко распространено мнение, что сторонники левых взглядов ставят здоровье человека выше экономики, в отличие от правых. Но, как показывают наши опросы, на уровне правительств политическая позиция едва ли оказала значимое влияние на то, как государства боролись с пандемией. Все они в тот или иной момент начинали действовать так же, как и их товарищи по несчастью, пусть левые правительства и реагировали немного более оперативно, чем правопопулистские. Трампа, Болсонару и Джонсона объединяет то, что они поначалу недооценили серьезность ситуации и в своей риторике легкомысленно умаляли опасность коронавируса.
Маркус Фрайтаг. Фото: sowi.unibe.ch
— Говорят, что кризис — это время правительств. Так и есть?
— Политологи любят говорить о феномене внутреннего сплочения (rally around the flag): в кризисной ситуации люди ищут защиты и убежища, и обычно это выражается в повальной патриотической поддержке руководства страны вне зависимости от политических пристрастий. Люди смыкают ряды, чтобы противостоять врагу, поэтому да, вы правы: кризис — это звездный час власти.
— Но не во всех странах власти одинаково хорошо справились с пандемией. Какие государства действительно справились?
— У меня встречный вопрос: а что такое «лучше»? Что значит «хорошо справиться»?
