Александр Петриков специально для «Кашина»
Во вторник стало известно, что к делу журналиста Ивана Сафронова добавили еще один эпизод — передачу информации о российских вооруженных силах в Сирии политологу Демури Воронину, якобы действовавшему в интересах немецких спецслужб. Упоминается сумма, которую Сафронов заработал на продаже родины — 248 американских долларов (не тысяч), — очень похожая на стандартный западный газетный гонорар с вычетом, скорее всего, комиссии за денежный перевод. Спустя почти полтора года после ареста Сафронова, когда только что ФСБ объявила об окончании расследования, — в такой момент, накануне передачи дела в суд, дополнительный эпизод может выглядеть как дополнительный год к тем, допустим, десяти, которые предполагается дать Сафронову на основании того, что госбезопасность накопала за эти полтора года, но как раз по поводу тех гипотетических десяти, по поводу накопанного есть самые серьезные сомнения, и этот необязательный, уже на пороге суда добавленный эпизод с Ворониным — он как раз в пользу сомнений. Провожают человека в суд, и на всякий случай суют ему в карман пакетик с героином — даже не на всякий, а конкретно на случай, если основное дело развалится.
Дело Демури Воронина сейчас действительно выглядит как такой пакетик с героином. О том, что арест политолога связан с делом Сафронова, писали сразу же, когда Воронина арестовали — в феврале этого года. С тех пор никаких новостей про Воронина не было, человек сидел в тюрьме, и с ним в ней что-то происходило — тут даже не нужен намек на пытки, тюрьма сама по себе безусловное давление, и разница в цене показаний свободного и сидящего вполне очевидна. Бывают показания преступника, пойманного с поличным на месте преступления, бывают показания раскаявшегося человека, который сам пришел в полицию и решил все рассказать, и бывают показания, взятые у человека, который уже посажен в тюрьму — как их назвать, выбитые, выдавленные?
