Павлик Морозов. Картина Никиты Чебакова, 1952
Ровно 90 лет назад, 25 ноября 1931 года Павел Морозов, 13-летний пионер из уральского села Герасимовка, написал донос в милицию, что его отец, председатель сельсовета Трофим Морозов, «будучи связанным с местными кулаками, занимается подделкой документов и продажей таковых кулакам-спецпереселенцам» (то есть таким же крестьянам, высланным из родных мест на Урал в ходе коллективизации).
На следующий день после доноса Трофим был арестован, затем осужден на 10 лет лагерей и отправился на Беломорканал. А 6 сентября 1932 года тела Павлика Морозова и его младшего брата Федора были найдены в лесу с ножевыми ранениями. По версии следствия, убийство стало актом «кулацкого террора»: родственники Трофима Морозова («озлобленное кулачье») якобы боялись дальнейших разоблачений, а заодно отомстили «герою-пионеру» за его гражданский подвиг.
Вероятно, самой глубокой книгой о Павле Морозове до сих пор остается работа Катрионы Келли «Товарищ Павлик: Взлет и падение советского мальчика-героя», вышедшая по-русски еще в 2009 году (издательство Новое литературное обозрение), но совершенно не утратившая ни свежести, ни научного значения.
Автор книги, знаменитый британский историк-русист, филолог и переводчица русской литературы, не только подробнейшим образом анализирует исторические события, связанные с Павлом Морозовым (и, кстати, ставит под сомнение сам факт доноса), но и описывает культурно-политический контекст пропагандистского культа.
В отрывке из книги, который мы публикуем с любезного разрешения издательства, рассказывается о возможных источниках и составных частях культа Павлика Морозова.
