Эльвира Набиуллина и Антон Силуанов
kremlin.ru
Кризис вокруг Украины по-прежнему находился в центре повестки минувшей недели. Новый раунд переговоров — на сей раз между главами дипломатических ведомств США и РФ в Женеве — не имел сколько-нибудь обнадеживающего результата. Уже предваряющее встречу заявление министра Сергея Лаврова о том, что тот не ждет от обсуждения ситуации со своим коллегой Энтони Блинкеном «прорыва», казалось, характеризовала умонастроение людей со Смоленской площади. Если руководитель МИДа, как ранее и его замы, с порога заявляет, что не надеется договориться о разрядке или хотя бы наметить пути деэскалации, невольно закрадывается подозрение, что компромисс — совершенно не то, к чему на деле стремится путинская дипломатия.
Тогда к чему она стремится? Чего в конечном счете хочет Владимир Путин? Этот вопрос, пронизывающий события последних месяцев, неизменно повисает в воздухе как не имеющий ответа. Душа диктатора — потемки. Реальному Путину, обуреваемому земными страстями, противостоит синтетический образ российского лидера, виртуозно планирующего свои опасные геополитические каверзы на многие ходы вперед. Это восприятие главы государства, предполагающее редкое для политика сочетание тактического мастерства и стратегического видения, порождает любопытные трактовки. Прозрачный намек на одну из таких содержит аналитический отчет S&P, о котором на неделе сообщила РБК:
«Геополитическая неопределенность вокруг Украины подняла цены на энергоресурсы, а Россия является крупнейшим экспортером природного газа в мире».
Частью украинского плана Кремля является рост валютной выручки от продажи дорожающих энергоресурсов, в рекордных объемах скупаемой Минфином для пополнения Фонда национального благосостояния? Так, конечно, всерьез вопрос никто не ставит. Но динамика цен на одну только нефть — независимо от роста напряженности на Ближнем Востоке — так и подмывает наблюдателей говорить о ней в связи с рисками военного конфликта.
Чарльз Робертсон, главный экономист «Ренессанс Капитал», пишет, что «прямо сейчас Россия купается в деньгах», а ее экспорт растет на 41% в годовом исчислении, принося ежедневно $1,2 млрд («Напоминание о том, что, когда экспортер нефти увеличивает геополитический риск, он зарабатывает больше денег»).
Да, только что в данном случае понимать под «Россией»?
kremlin.ru
Рукотворные кризисы, подрывающие доверие рынка, и без того хрупкого, обходятся стране несоизмеримо дороже выгод от мимолетных всплесков конъюнктуры (даже если той в моменте и удается дополнительно обогатить местную клептократию). Это отлично видно хотя бы по длинному санкционному шлейфу, с которым Россия живет с 2014 года.
В 2014–18 годах, по оценкам МВФ, санкции замедляли российскую экономику в среднем на 0,2 п.п ежегодно, отток капитала из страны за тот же период составлял в среднем 2% ВВП. Резко обмелела река прямых иностранных инвестиций, в иные годы недотягивавших даже до $10 млрд. Прошлый год в этом смысле для РФ выдался более удачным, страна привлекла $30,7 млрд — тем не менее, это все равно вдвое меньше, чем было десять лет назад. Российские эмитенты торгуются с геополитическим дисконтом. Тот же фактор бьет по рублю. В 2012 году, капитализация рынка акций Московской биржи, по оценкам S&P, составляла больше $1 трлн, 10 лет спустя — на треть меньше. В конце 2014 года, после первого в череде посткрымских биржевых обвалов, популярным было сравнение объема фондового рынка в стране со стоимостью одной единственной американской компании — Apple. Тогда она стоила $652 млрд — против $384,9 млрд, цены всех акций российских эмитентов по итогам 15 декабря, «черного понедельника». Теперь же, с учетом очередного падения рынка акций на минувшей неделе, тот приблизительно равен лишь четверти Apple, ставшей в начале января первой в мировой истории бизнеса компанией, подорожавшей до $3 трлн. Ждем, когда логотип Apple — надкусанное яблоко — станет точной визуализацией веса фондового рынка РФ в сравнении с капитализацией технологического гиганта из Купертино.
Дмитрий Медведев и Стив Джобс, 2010 г. / kremlin.ru
Список экономических последствий внешней политики Кремля, разумеется, намного шире. Но и перечисленного, пожалуй, будет достаточно для напоминания о том, чем чревата игра с геополитическим риском. А еще о том, как ловко президент Путин переигрывает своих оппонентов и хитроумно оборачивает критическую ситуацию на пользу долгосрочным интересам собственной страны. В свежих Хрониках госкапитализма:
