Владимир Путин и патриарх Кирилл на открытии выставки "Православная Русь". Фото: kremlin.ru
Из-за требований военной цензуры мы не можем использовать слово «война» применительно к «специальной военной операции ВС РФ на Украине». Мы вынуждены прибегнуть к купюрам в тексте. Приносим читателям за это свои извинения.
Вера как «элемент» идеологии
Главные религиозные вопросы, которые решала Россия на протяжении трех постсоветских десятилетий, были связаны не с богословием, не с отношением между Богом и людьми, не с соблюдением заповедей, а с оправданием своей истории и отношением к своему государству.
Два поколения православных христиан выросли в стране, где вопросы веры оказались глубоко второстепенными по отношению к новой православной идеологии, которая формировалась совместными усилиями Русской Православной Церкви и российского государства. При этом собственно религиозное сознание формировалось в большей степени на обрядах, чем на Евангелии. И тема смерти, первостепенная для любой религии, раскрывалась не в ее преодолении через следование Воскресшему Спасителю мира, а через почитание — по сути языческое — героев прежних времен: от князя Александра Невского до советских солдат и офицеров времен Великой Отечественной войны.
Поколение тех, кто помнил ужасы Второй мировой, ушло, и им на смену пришло поколение тех, кто решил радикально переосмыслить военный нарратив. О войне как трагедии, как преступлении против человечности напрочь забыли. Победу облекли в мессианские одежды победы русского оружия над мировым злом и тем самым попытались полностью оправдать сложную историю России ХХ века.
Новый культ еще в 2005 году протоиерей Георгий Митрофанов назвал победобесием. Тогда могло казаться, что это чересчур резко, однако сейчас многие соглашаются, что это была единственно возможная нравственная оценка. «Войну пытаются использовать как обоснование того, что главными событиями русской истории были войны, и главным событием и русской, и мировой истории XX века стала Вторая мировая война. Глубоко убежден, что это совершенно не христианский взгляд на историю и на историю своего народа в том числе. Для меня — а я говорю не как церковный историк, а прежде всего как священник — представляется совершенно неприемлемым этот подход, который насаждается сейчас и в учреждениях культуры, и в разного рода исторических обществах, этот взгляд часто поддерживают и представители Церкви», — отмечал несколько лет назад протоиерей Георгий Митрофанов, но его голос был отвергнут официальной Церковью. Тогда отцу Георгию на несколько лет запретили комментировать какие-либо текущие события.
Официальная Церковь развивала всё более тесное сотрудничество с государством, и у государства на Церковь были очень конкретные планы.В 2007 году, отвечая на большой пресс-конференции на вопрос о православии и ядерных исследованиях, Владимир Путин сказал: «Обе темы близко связаны между собою, потому что и традиционная конфессия Российской Федерации, и ядерный щит России — те составляющие, которые укрепляют российскую государственность, создают необходимые предпосылки для обеспечения внутренней и внешней безопасности страны. Из этого можно сделать ясный вывод о том, как государство должно относиться и сегодня, и в будущем и к тому, и к другому».
Другими словами, еще 15 лет назад Путин относился к Церкви очень прагматично, как к одному из лояльных общественных институтов, укрепляющих государственность и обеспечивающих внутреннюю и внешнюю безопасность страны. Неудивительно, что официальной Церкви нравилась эта роль и она поддерживала практически все инициативы государства, в том числе и новые государственные ритуалы, связанные с культом победы.
В обществе всё громче звучал наглый и безответственный лозунг «Можем повторить!». Теперь мы видим, что были и те, кто не просто хотел повторить, но и готовился это сделать. Надо было только кого-то назначить «новыми фашистами». И, не долго думая, назвали ими ближайших друзей и соседей.
Имперский миф и личные амбиции
Новый имперский миф был сконструирован с учетом личных амбиций двух ключевых фигур — президента Владимира Путина и патриарха Кирилла (Гундяева). Этот парарелигиозный миф опирался на архетипические представления о «Святой Руси», «Москве — Третьем Риме», но помещал их в более понятый массовой аудитории секулярный контекст. Тем не менее религиозная составляющая, хотя и ушла на задний план, оставалась довольно заметной.
Декларация с осуждением «русского мира», подготовленная в марте 2022 года группой православных богословов, так описывает скелет этого мифа: «Существует некая наднациональная русская сфера влияния или цивилизация, называемая также «Святая Русь», в которую входят Россия, Украина и Беларусь (иногда также Молдова и Казахстан), а также этнические русские и русскоязычные люди по всему миру. Согласно этому учению, у «русского мира» есть единый политический центр (Москва), единый духовный центр (Киев, «мать городов русских»), единый язык (русский), единая церковь (Русская православная церковь, Московский Патриархат) и один для всех патриарх (патриарх Московский и всея Руси), который действует в «симфонии» с одним для всех президентом/национальным лидером (Путиным), который управляет этим «русским миром», поддерживая особую духовность, нравственность и культуру, общие для всего «русского мира».
Этому «русскому миру» (гласит учение) противостоит развращенный Запад во главе с США и народами Западной Европы. На Западе уже победили «либерализм», «глобализация», «христианофобия», пропагандируемые гей-парадами «права гомосексуалистов», и «воинствующий секуляризм»» (сами гей-парады — это «тест на лояльность» тем, «кто претендует на мировую власть», напомнил недавно, в проповеди в Прощеное воскресенье, патриарх)
Важной частью этого мифа стало некое «сакральное государство» (империя), границы которого не совпадают с границами Российской Федерации. Это «сакральное государство», помимо политического центра в самой России (Москвы), имеет «духовный центр» за ее пределами (в Киеве). Естественным следствием веры в «сакральное государство» становится желание «вернуть» себе то, что оказалось вне государственных границ современной России.
Для этого надо было решиться на ряд подмен.
Во-первых, заявить, что Московская Русь стала преемницей Киевской Руси, а два народа — украинский и русский — «вышли из одной киевской купели». Эту формулу часто повторяет и патриарх Кирилл, и государственные чиновники. «На днепровской купели, на киевской купели был сделан выбор для всей Святой Руси. Здесь был сделан выбор для всех нас. Наши с вами предки, которые жили на этих территориях, сделали этот выбор для всего нашего народа. «Для всего нашего народа» — я говорю так, имея в виду, что, безусловно, мы понимаем сегодняшние реалии, есть и украинский народ, и белорусский, и другие есть народы, и мы с уважением ко всему этому наследию относимся, но в основе лежат, безусловно, наши общие духовные ценности, которые делают нас единым народом», — сказал в 2013 году Владимир Путин и с тех пор не раз повторял эти слова.
Во-вторых, заявить, что сегодня Киев находится в руках тех, кто противостоит «русскому миру» и, соответственно, угрожает России.
Так Россия нашла оправдание, чтобы развязать *****. И это стало окончательным искажением и в итоге предательством мессианской идеи, по крайней мере, в ее христианском понимании.
Достаточно ли просто молиться за мир?
Долгое время казалось, что романтическое, умозрительное православие первого постсоветского десятилетия развивалось разными путями и это многообразие естественным образом сохраняется. В Русской Православной Церкви относительно мирно уживались монархисты и демократы, фундаменталисты и либералы, чиновники и диссиденты. Однако в 2014 году официальная Церковь поддержала захват Крыма и ***** в Донбассе, став важной частью «крымского консенсуса». Патриарх потребовал от Церкви идеологического единства, все несогласные были или удалены из церковных структур, или вынуждены замолчать.
До большой ***** оставалось еще несколько лет, но и в России, и в Украине не верили, что ***** может перекинуться на всю Украину.
Официальная Церковь в России как будто знала заранее, что государство введет цензуру и запретит называть ***** ******, обязав граждан говорить только о специальной военной операции. Ни один из представителей Церкви не сказал о ***** публично, за исключением, пожалуй, священника Иоанна Бурдина из села Карабаново Костромской области. Однако буквально на следующий день после того, как он произнес антивоенную проповедь, против него было возбуждено дело по административной статье и еще через день наложен штраф по новой статье о дискредитации Вооруженных сил РФ.
Церковные проповеди и комментарии священников в дни ***** были на удивление однообразны. В то время, как в Украине под обстрелами гибли мирные жители, в России священники ограничивались словами о необходимости молиться о мире и об умягчении злых сердец. «Это не что иное, как попытка заклинания реальности, в основе которой лежит ложное представление о том, как действует в мире Бог. Злое сердце нельзя умягчить воздействием извне, если оно само не изменится. И даже Бог не может противостоять свободной воле человека», — писал в первые дни ***** Андрей Шишков, автор телеграм-канала «Темная теология».
Важно сказать о ***** честно, признать горькую правду об агрессоре и жертве. Важно было показать, что Церковь умеет различать добро и зло, и даже когда это политически неудобно, не бояться свидетельствовать о злых делах государственной власти.
По-хорошему, патриарх Кирилл должен был бы анафематствовать президента за то, что тот решился отправить православных христиан проливать кровь других православных христиан. Но патриарх промолчал, и это было красноречивое молчание. Его все поняли одинаково — как всецелую поддержку президента России.
Что же теперь делать православным христианам? После такого предательства многие священники Украины не только объявили о прекращении поминовения имени патриарха Кирилла за богослужением, но и призвали своего главу — митрополита Киевского и всей Украины Онуфрия — созвать собор и выйти из состава Русской Православной Церкви.
Что делать остальным? Да, нужно продолжить молитву, даже если это очень трудно. Сейчас можно молиться как угодно — искать свои слова для молитвы, кричать к Богу и упрекать Его, как это делал пророк Давид.
Но одновременно надо свидетельствовать хотя бы своим ближним, что навык различения добра и зла сохраняется. Зло надо называть злом, а добро добром.
И по-новому надо прочитать привычные слова Спасителя из Нагорной проповеди: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими (Мф. 5, 9). Блаженные не те, кто только говорят о мире, а те, кто активно его творят. Как именно? Каждый решает сам.
