Антон Силуанов / kremlin.ru
На минувшей неделе развитие получил сюжет с очередным «тайным оружием Кремля». И в данном случае речь не о химическом оружии, наличие которого отрицается Москвой, или ядерном тактическом арсенале, применения которого — как утверждают в Кремле, беспочвенно — опасаются на Западе (в частности, после того как еще в марте российский лидер пригрозил «молниеносным ответом» на «попытки вмешаться» в украинский конфликт). Мы также не говорим об экспорте энергоресурсов, вызывающих у европейцев устойчивые ассоциации с политическим шантажом. Рычаги экономического и гуманитарного давления на сей раз заключены в объемах поставок сельхозпродукции — российской и украинской.
Канцлер Германии Олаф Шольц недавно заявил, что Москва блокирует торговые пути для экспорта зерна из Украины, одного из ключевых игроков на рынке пшеницы и кукурузы. Чуть ранее о том же говорил госсекретарь США Энтони Блинкен. По его словам, Россия использует продовольствие «в качестве оружия», держит поставки продовольствия в «заложниках». Все подобные обвинения Москва ожидаемо отвергает, перекладывая ответственность на своих оппонентов.
Планы по намеренному созданию мирового продовольственного кризиса, вообще говоря, нетрудно предположить, но доказать их уже заметно сложнее. Аналитики напоминают, что кроме противостояния на Украине (порты Черного и Азовского морей заблокированы, а сухопутная логистика даже близко не готова к требуемым объемам поставок), влияние на ситуацию оказывают другие факторы — ухудшение погодных условий в ряде северных стран (в частности, в США, где под угрозой озимые и яровые посевы), запрет или ограничения экспорта продовольствия в Азии, наконец, широко известные последствия пандемии COVID-19 для цепочек поставок. В результате индекс продовольственных цен FAO, продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, достиг этой весной рекордных значений за более чем 30-летнюю историю своего существования. «Наихудший продовольственный кризис со времен Второй мировой войны неизбежен», — заключила на днях министр экономического развития Германии Свенья Шульце.
Впрочем, независимо от того, до какой степени этот кризис является рукотворным и политически обусловленным, он открывает для президента Путина пространство для торга. Положение серьезное, о чем мы можем судить хотя бы по тому, что оно обсуждалось на неделе в ходе телефонных переговоров между хозяином Кремля и тремя европейскими лидерами — упомянутым Шольцом, президентом Франции Эммануэлем Макроном и премьером Италии Марио Драги. Все они затрагивали тему надвигающей продовольственной катастрофы. Российский президент разделил прозвучавшие озабоченности, но выдвинул встречное условие — снятие санкций.
Владимир Путин / kremlin.ru
Добавим, что российскую и европейские версии разговора, как всегда, нельзя признать полностью идентичными. Путин, согласно заявлению немецкой стороны, заверил, что не против экспорта зерна из Украины по морю, пообещав при этом, «что открытие минного пояса, заложенного для защиты украинских портов, чтобы разрешить экспорт зерна морским транспортом, не будет использоваться Россией для наступательных действий». О необходимости «срочного снятия блокады Одессы, чтобы разрешить экспорт украинских зерновых по Черному морю и избежать мирового продовольственного кризиса», упомянули и французы, отметив также данное президентом РФ «обещание предоставить судам доступ в порт для экспорта зерновых без использования его в военных целях со стороны России, если он будет предварительно очищен от мин».
В кремлевском отчете по итогам переговоров ни об Одессе, ни о минах не говорится ни слова. Подчеркивается лишь, что «Владимир Путин аргументированно и на основе конкретных данных разъяснил реальные причины трудностей с поставками продовольствия, которые стали следствием ошибочной экономической и финансовой политики западных стран, а также введенных ими антироссийских санкций». В свежих Хрониках госкапитализма:
