Будете в Святой Софии Новгородской — обратите внимание: в нижнем, местном ряду иконостаса, слева от вас, если вы стоите к иконостасу лицом, целая серия удивительных картинок. На одной беседуют пожилой монах с юным властителем. Юноша в алом плаще и царских одеждах, с короной на голове, у обоих собеседников нимбы, оба, то есть, святые.
А рядом, на другой — нечто вовсе странное: какой-то человек в портах и рубахе, без нимба, не святой, обычный, как и мы с вами, карабкается на дерево. С одной стороны бежит на него единорог, с другой лев, снизу раскрыл пасть чудовищный дракон, а корни дерева грызут мыши. Но человека это все, кажется, даже и не занимает, он явно увлечен чем-то другим.
Это что, икона? Нет, это — не икона, это иллюстрация к «Притче об инороге» (она же — «Притча о сладости мира»), которую рассказал царевичу Иоасафу старец Варлаам.
Отшельник в золотом дворце
Давным-давно, где-то, видимо, в Индии правил царь Авенир, погрязший в разнообразных грехах язычник, злой гонитель христиан. У Авенира был единственный сын — царевич Иоасаф. Еще при рождении царевича придворный звездочет предсказал, что Иоасаф примет христово учение. Отца это, конечно, не устраивало. Царь выстроил отдельный дворец, и там — как редкую птицу в золотой клетке — растил сына, стараясь, чтобы он ни слова не услышал ни о горестях мира, ни о ненавистной чужой вере.
Но царевич однажды все же отпросился, вышел на прогулку и встретил сначала слепого, а затем прокаженного. Иоасаф был потрясен и впал в тоску. И никакие ухищрения придворных не могли эту тоску развеять. Он хотел понять, почему мир так жесток и несправедлив, но у язычников ответа на этот вопрос не было.
Зато ответ был у мудрого отшельника Варлаама, подвизавшегося в пустыне по соседству (мало ли в Индии пустынь). Через божественное откровение мудрец узнал о страждущем царевиче и отправился в царство Авенира. Он выдавал себя за врача и рассказывал, что владеет удивительным драгоценным камнем, способным исцелить любую болезнь.