Члены зондеркоманды 1005 позируют на фоне костемольной машины в Яновском концлагере, июнь 1943 — октябрь 1943
ushmm.org / Wikipedia
Начав «Восточный поход» в СССР, гитлеровская армия систематически уничтожала местное население, в первую очередь евреев. О сокрытии следов массовых казней никто особо не думал, считалось, что война все спишет, а победителей не судят. Но когда Красная армия начала контрнаступление, нацисты стали экстренно заметать следы. Так как масштабы казней были чудовищны, для сокрытия улик пришлось начать столь же крупную операцию «зачистки». Она получила название «Операция 1005». Была поставлена задача вырыть трупы из старых захоронений и сжечь их, для чего пришлось устраивать гигантские костры. Об этой чудовищной акции рассказывает историк Павел Полян.
Советская историографическая школа права: Великая Отечественная война (или, в немецкой терминологии, Ostfeldzug, то есть «Восточный поход») — нечто совершенно особое. Но не в том смысле, что она сама по себе, а Вторая мировая — сама по себе. Уникальной Великую Отечественную сделали не ужимка советской пропаганды (мол, это наша война, а все остальное — нет, а с Гитлером мы никогда не союзники!), а идеологическая начинка и беспрецедентная прививка ненависти, исходившие от самого агрессора: «Война мировоззрений!», «Война на уничтожение!», «Крестовый поход против жидобольшевизма!» Крестовый (точнее, свастичный) поход — не просто метафора, но метафора, стремящаяся материализоваться. Ни коммунистическому классовому государству, ни еврейскому населению не место на этой земле! Только — в этой земле, только убитыми.
Конечно, и в Первую мировую две империи-самоубийцы — Россия и Австро-Венгрия — ничтоже сумняшеся отводили душу на мирном населении прифронтовых зон, объявляя подчас целые этносы (например евреев или поляков) предателями и шпионами и то депортируя их, то попустительствуя их погромам, то подвергая другим репрессиям. Свой первый этноцидный опыт — колониальный — у Германии уже был: народности гереро и нама в Юго-Западной Африке. Но с патентом на первостатейный массовый этноцид — армянский и греческий — вырвалась тогда далеко «вперед» четвертая империя-самоубийца — Османская, причем при полной поддержке третьей — Германской.
В этом смысле фюрер — ученик скорее падишахов, чем кайзеров. Выступая перед своими высшими янычарами под звуки альпийской грозы в Бергхофе 22 августа 1939 года, Гитлер, смакуя событие завтрашнего дня, неспроста говорил им: «В конце концов, ну кто сейчас говорит об уничтожении армян?» [1] (здесь и далее в квадратных скобках — ссылки на сноски, размещенные в конце текста. — Republic).
Сам он думал при этом о поляках и о евреях, но надеялся на географическое разрешение не только польского, но и еврейского вопроса («Вон из Рейха, вон из Новой Европы!»), а не на биологическое («В расход!»). Сделанное Рейхом Советскому Союзу и датированное февралем 1940 года любезное предложение принять в дар два с лишним миллиона польских, чешских и немецких евреев [2] — одно из усилий именно в этом направлении.
Иррациональный переход от «географического» решения еврейского вопроса к «биологическому» наложился у Гитлера на другой иррациональный шаг: напасть на ненавистного и заклятого, но все же сообщника по распилу Восточной Европы. Когда в конце 1940 года он приказал Генштабу спланировать эту самую «Восточную кампанию», разработчики «Барбароссы» явно недопонимали и недооценивали ту страшную новизну смыслов, которая закладывалась в Ostfeldzug. Отсюда те дополнительные переговоры, которые вермахту и СС пришлось вести друг с другом весной-летом 1941 года, дабы еще на берегу уточнить цели кампании и согласовать взаимные обязанности [3].
В свете этого важной и понятной новацией и особенностью «Восточного похода» стало специфическое участие в нем, наряду с армией как таковой, еще и Waffen-SS (боевых частей, или войск, СС) — де-факто самых боеспособных солдат Рейха. Конституированные осенью 1939 года, уже по завершении польской кампании, они хотя и принимали участие во французском походе, но практически не выделялись на фоне вермахта [4]. Специфика же их действий в СССР заключалась в готовности — чтобы не сказать: заточенности — на то, чтобы легко и запросто идти на любые военные преступления и преступления против человечности, от чего вермахт все же по возможности дистанцировался.
Офицеры СД в Польше
Bundesarchiv, Bild / Wikipedia
Оперативно подчиненные вермахту (яростному противнику их создания!), военнослужащие СС хорошо помнили о том, кем были рождены и вскормлены. А Гиммлер, в свою очередь, рассчитывал на то, что и вермахт проникнется пониманием и величием миссии его руно- и черепоносцев на востоке — избавить арийский мир от еврейского. И, если потребуется, его охранные и военно-полицейские части поддержат братские айнзатцкоманды СД в их труднейших для арийской психики расстрельных акциях — ну там постоят в оцеплении, а иной раз и на линии огня — у не до конца еще заполненных трупами ям, яров и рвов.
Военные этому как могли противились, но линия компромисса ожидаемо прошла не по усвоению сотрудниками СС и СД рыцарских манер и замашек, а по деградации вермахта, что ярко проявилось и в двух совершенно новаторских — и абсолютно преступных — приказах, изданных еще накануне «Восточного похода».
Первый — «О военной подсудности и особых мероприятиях войск» от 13 мая 1941 года — освобождал военнослужащих даже от тени судебной ответственности в оперативной зоне армии: индульгенция наперед за любое убийство или насилие против мирных граждан! Охотников попользоваться такою «неподсудностью» в вермахте, не говоря о ваффен-эсэсовцах, оказалось немеряно. Безнаказанность быстро превращала хорошо воспитанных юнцов из культурных немецких городов и цивилизованных деревень в самых настоящих беспредельщиков — бешеных псов (овчарок!) или зверей: недаром для описания всего того, что они вытворяли на советских оккупированных землях, не нашлось слова лучшего, чем «зверства».
6 июня 1941 года был выпущен приказ Гитлера «О комиссарах» («Инструкция по обхождению с политическими комиссарами»), предписывавший всем войскам при взятии в плен красноармейца в случае идентификации его как политкомиссара или политрука — ликвидировать его на месте!
К чему, собственно, и приступили со рвением уже 22 июня, и первыми — именно военнослужащие, в том числе и из «Ваффен СС», а не профи-палачи из СД. Принять соответствующее решение, оно же приговор, мог только офицер: но какой офицер, оболваненный валом старой и новой пропаганды о евреях, большевиках и жидокомиссарах, смог бы отличить комиссара или политрука от еврея, а еврея-политрука от не-политрука?
Так что в вермахте повелась селекция любых евреев в массе военнопленных с их последующей безоговорочной ликвидацией. Именно соединения «Ваффен-СС» — в лидерах по исполнению «Приказа о комиссарах». И именно этот приказ раскрутил колесики Холокоста как немецкой государственной программы систематического уничтожения евреев как расы.
Отчего 22 июня смело можно считать открытием сезона государственной охоты на евреев, то есть датой начала Холокоста. После чего, в июле-августе, убийство не просто еврейских мужчин призывного возраста, но и женщин, а потом и детей приобрело системность и систематичность.
