В издательстве «Альпина нон фикшн» вышла книга научного сотрудника Bell Labs и преподавателя в Йельском университете и Массачусетском технологическом институте Айниссы Рамирес — «Алхимия и жизнь. Как люди и материалы меняли друг друга».

Эта книга заполняет бреши, которые оставляет большинство книг о технологиях, и рассказывает истории малоизвестных изобретателей либо предлагает новый взгляд на известные изобретения. Книгу отличает нестандартный, порой парадоксальный подход к причинно-следственным связям, а будучи чернокожей женщиной-ученой, Рамирес уделяет особое внимание роли женщин и расовых меньшинств в развитии технологий и, открыто заявляя о своей позиции, делает это интеллигентно и ненавязчиво:

«С точки зрения моего опыта чернокожей женщины-ученого, я часто чувствовала, что не нахожу в учебниках своего отражения: оно спрятано, чем-то заслонено или предстает в ложном свете… Должна признаться, что когда я бралась за эту книгу, то поначалу придерживалась традиционного подхода к науке и технологиям и уже было взялась пересказывать старые истории белых мужчин и их изобретений. Но работа над книгой стала для меня самой алхимическим преобразованием. Внезапно я загорелась мыслью, что не должна писать истории, где нет моего отражения».

До появления фонографа песни распространялись либо через живое исполнение странствующими певцами, либо через ноты, по которым играли местные музыканты. Фонограф распалил воображение людей, и скоро его можно было найти в самых дальних уголках цивилизации — от роскошных гостиных богатых усадеб до ветхих домишек бедных фермеров, что демократизировало прослушивание музыки. Мечтой Эдисона было сделать так, чтобы при помощи фонографа песня была доступна для человека любого уровня благосостояния. И его изобретению это удалось.

Волшебник привнес музыку в жизнь людей, а вскоре фонограф изменил и способы ее восприятия. В ходе живого исполнения в концертном зале, парке или танцзале музыка была общей для исполнителей и всей аудитории. Но с появлением фонографа коллективное прослушивание музыки сжалось: теперь вместо огромных залов она звучала в домашних гостиных и ее можно было проигрывать в любое время. Фонограф стал одним из любимых изобретений Эдисона, но полюбилось оно не всем. Покровитель маршевых оркестров Джон Филип Суза считал, что фонограф «заметно испортит американскую музыку и музыкальные вкусы». Тем не менее продажи фонографов все росли. К 1906 г., через тридцать лет после изобретения Эдисона, было продано более двадцати шести миллионов записей. Еще через пятьдесят лет, к 1927 г., продажи составляли сто миллионов.

Люди обожали музыку из фонографа, не отдавая себе отчета в том, что он меняет и саму музыку, которая им так нравится. Так же, как первый телефон Белла не мог уловить звуки вроде -с и -ш, фонограф Эдисона имел свои ограничения. Звучание виолончели, скрипки и гитары было слишком тихим для первого фонографа, так что предпочтение отдавалось более громким инструментам вроде пианино, банджо, ксилофона, тубы, трубы и тромбона. Вдобавок фонограф повлиял на формирование музыкальных стилей в сегрегированной стране. Люди с черной и белой кожей не общались, но записи фонографа пересекали расовые границы, позволяя белокожим и чернокожим музыкантам слышать и заимствовать стили друг у друга. Фонографы стали культурными посредниками. Этот музыкальный взаимообмен помог создать джаз и блюз, а позже и рок-н-ролл, сплотив общество, о чем Эдисон никогда не помышлял.