Кувалда, которую Сергею Миронову подарил основатель ЧВК «Вагнер»
Фото: Сергей Миронов
Мы жадно, как лишенные кислорода подводники, ловим из несвежего воздуха, из трескучего эфира, из пыльной мировой паутины реальные или мнимые сигналы, симптомы, приметы, исторические аллюзии.
И хочется, ох как хочется из этого тошнотворного треска и железного скрежета выловить хоть что-то, что позволило бы разглядеть хотя бы неясные, хотя бы приблизительные контуры логики, ритма, надежды.
В первую очередь надежды, конечно же. Без нее совсем невозможно дышать, чувствовать, думать и говорить.
Ага, говорить. Мутная, недоуменная, унизительная немота наваливается на многих из тех, чей образ жизни напрямую связан с насущной необходимостью формулировать, называть, давать определения, пытаться объяснять что-то хотя бы самим себе.
Но пытаемся, все равно пытаемся преодолеть немоту и в этих мучительных, рефлекторных, почти атавистических попытках мы не можем не уткнуться носом в старинную, из школьной программы, формулу, в соответствии с которой чудище обло, огромно, стозевно и прочее. А также в то, что «мертвые хватают живых».
Эфемерные приметы и признаки надежды вылавливаются даже не только и не столько из потока шизофренически противоречащих друг другу новостей, сколько из слов, из речей, из проговорок и недоговорок. Так мы привыкли.
Так мы привыкли, потому что уникальность нашей истории и нашей действительности в том, что главные события всегда разворачиваются в пространстве языка — едва ли не единственной реальности в не слишком реальной жизни.
