Андрей Бремзен
В мире сейчас насчитывается около двухсот государств, и всего парой дюжин из них руководят женщины, даже если считать коронованных особ. В нынешнем составе Сената США женщин 17 из 100, Палаты представителей – 75 из 435. За время существования Нобелевской премии она была вручена 789 лауреатам, из которых женщин всего 35. Только 15 компаний Fortune 500 возглавляют женщины. Чем можно объяснить столь низкую долю женщин на высших позициях в политике, науке и в бизнесе?
Объяснений в разное время предлагалось немало, главным образом, связанных с дискриминацией или разницей в предпочтениях. Целая серия более тонких объяснений была предложена Стэнфордским экономистом Мюриэль Нидерле в серии экспериментальных работ с разными соавторами. В первой из них (2003 года, с Ури Гнизи и Альдо Рустикини) Мюриэль обнаружила, что девушки выступают слабее, чем юноши, когда им приходится соревноваться с ними в выполнении большого количества несложных заданий, но на одном с юношами уровне, когда такое же соревнование проводится в группах студентов одного пола, – только между юношами или только между девушками. Таким образом, женщины одинаковых с мужчинами способностей могут добиваться меньших результатов только потому, что не верят в свои силы и избегают конкуренции с мужчинами.
В следующей работе (2006 года, сЛиз Вестерлунд) Мюриэль предложила каждому участнику эксперимента выбор – получать оплату за каждое выполненное задание или получать более значительную сумму, но только если его или ее результат окажется самым высоким в группе; оказалось, что целых 73% мужчин, но только 35% женщин предпочли вторую, конкурентную, схему, при том, что статистически значимой разницы в способностях юношей и девушек в выполнении задания – в данном случае требовалось без ошибки вычислить сумму пяти двухзначных чисел, и выполнить как можно больше таких операций за пять минут, – обнаружить не удалось. Получается, что мужчины склонны выбирать конкурентную среду намного чаще, чем женщины (и чаще, чем это оправдано их способностями). Самое интересное обнаружилось, когда каждому участнику предложили угадать, какое место он или она заняли в своей группе. Из сорока мужчин, разбитых на группы по четыре, тридцать (!) считали, что они справились с заданием лучше всех в своей группе, из них почти три четверти, конечно, ошибались. Только один мужчина считал (причем ошибочно), что он выступил хуже всех в своей группе. Для женщин характерна более реалистичная (хотя и все равно завышенная) оценка своих относительных результатов: соответственно, семнадцать и две сочли свое выступление лучшим и худшим в своей группе.
Какие выводы можно сделать из этих результатов? Во-первых, лишний раз убедиться в том, насколько тонкий инструмент получили в свое распоряжение экономисты с повсеместным внедрением в последние пару десятилетий лабораторного эксперимента в качестве общепринятого метода исследования, наравне с теоретической и эмпирической техниками (в работе пятого конгресса по экспериментальной и поведенческой экономике IMEBE 2009 в Гранаде этой весной, на котором Мюриэль рассказывала о свои работах, приняло участие более полутора сотен исследователей со всего мира). Во-вторых, признать, что парадокс экономического неравенства мужчин и женщин может иметь намного более сложные объяснения, чем те, которые часто первыми приходят в голову, связывая текущую ситуацию с традицией, косностью, или иррациональной дискриминацией – если допустить, что лабораторные методы имеют предсказательную силу для реальных жизненных ситуаций. И, пожалуй, самое важное: хорошее исследование открывает больше новых вопросов, чем дает ответов на старые. В своей следующей, еще не опубликованной в журнале, работе (2008 года, с Александрой Йеструмскас) Мюриэль предлагает участникам эксперимента обоего пола самим выбрать уровень сложности (в противоположность конкурентности) предлагаемого им задания; почти наверняка лабораторные исследования будут продолжаться и впредь, но сами по себе они недостаточны для всестороннего понимания феномена гендерной экономической гетерогенности. Есть работа и для теоретиков: объяснить наблюдаемые в лаборатории закономерности; есть работа и для эмпириков – обнаружить в реальных данных эффекты, аналогичные найденным в лаборатории. И если все это удастся осуществить, мы будем не только больше знать о природе явления, но и сможем выработать рекомендации по выбору занятий и структуры оплаты для мужчин и женщин, сделав жизнь и тех и других более комфортной.
В мире сейчас насчитывается около двухсот государств, и всего парой дюжин из них руководят женщины, даже если считать коронованных особ. В нынешнем составе Сената США женщин 17 из 100, Палаты представителей – 75 из 435. За время существования Нобелевской премии она была вручена 789 лауреатам, из которых женщин всего 35. Только 15 компаний Fortune 500 возглавляют женщины. Чем можно объяснить столь низкую долю женщин на высших позициях в политике, науке и в бизнесе?
Объяснений в разное время предлагалось немало, главным образом, связанных с дискриминацией или разницей в предпочтениях. Целая серия более тонких объяснений была предложена Стэнфордским экономистом Мюриэль Нидерле в серии экспериментальных работ с разными соавторами. В первой из них (2003 года, с Ури Гнизи и Альдо Рустикини) Мюриэль обнаружила, что девушки выступают слабее, чем юноши, когда им приходится соревноваться с ними в выполнении большого количества несложных заданий, но на одном с юношами уровне, когда такое же соревнование проводится в группах студентов одного пола, – только между юношами или только между девушками. Таким образом, женщины одинаковых с мужчинами способностей могут добиваться меньших результатов только потому, что не верят в свои силы и избегают конкуренции с мужчинами.
В следующей работе (2006 года, сЛиз Вестерлунд) Мюриэль предложила каждому участнику эксперимента выбор – получать оплату за каждое выполненное задание или получать более значительную сумму, но только если его или ее результат окажется самым высоким в группе; оказалось, что целых 73% мужчин, но только 35% женщин предпочли вторую, конкурентную, схему, при том, что статистически значимой разницы в способностях юношей и девушек в выполнении задания – в данном случае требовалось без ошибки вычислить сумму пяти двухзначных чисел, и выполнить как можно больше таких операций за пять минут, – обнаружить не удалось. Получается, что мужчины склонны выбирать конкурентную среду намного чаще, чем женщины (и чаще, чем это оправдано их способностями). Самое интересное обнаружилось, когда каждому участнику предложили угадать, какое место он или она заняли в своей группе. Из сорока мужчин, разбитых на группы по четыре, тридцать (!) считали, что они справились с заданием лучше всех в своей группе, из них почти три четверти, конечно, ошибались. Только один мужчина считал (причем ошибочно), что он выступил хуже всех в своей группе. Для женщин характерна более реалистичная (хотя и все равно завышенная) оценка своих относительных результатов: соответственно, семнадцать и две сочли свое выступление лучшим и худшим в своей группе.
Какие выводы можно сделать из этих результатов? Во-первых, лишний раз убедиться в том, насколько тонкий инструмент получили в свое распоряжение экономисты с повсеместным внедрением в последние пару десятилетий лабораторного эксперимента в качестве общепринятого метода исследования, наравне с теоретической и эмпирической техниками (в работе пятого конгресса по экспериментальной и поведенческой экономике IMEBE 2009 в Гранаде этой весной, на котором Мюриэль рассказывала о свои работах, приняло участие более полутора сотен исследователей со всего мира). Во-вторых, признать, что парадокс экономического неравенства мужчин и женщин может иметь намного более сложные объяснения, чем те, которые часто первыми приходят в голову, связывая текущую ситуацию с традицией, косностью, или иррациональной дискриминацией – если допустить, что лабораторные методы имеют предсказательную силу для реальных жизненных ситуаций. И, пожалуй, самое важное: хорошее исследование открывает больше новых вопросов, чем дает ответов на старые. В своей следующей, еще не опубликованной в журнале, работе (2008 года, с Александрой Йеструмскас) Мюриэль предлагает участникам эксперимента обоего пола самим выбрать уровень сложности (в противоположность конкурентности) предлагаемого им задания; почти наверняка лабораторные исследования будут продолжаться и впредь, но сами по себе они недостаточны для всестороннего понимания феномена гендерной экономической гетерогенности. Есть работа и для теоретиков: объяснить наблюдаемые в лаборатории закономерности; есть работа и для эмпириков – обнаружить в реальных данных эффекты, аналогичные найденным в лаборатории. И если все это удастся осуществить, мы будем не только больше знать о природе явления, но и сможем выработать рекомендации по выбору занятий и структуры оплаты для мужчин и женщин, сделав жизнь и тех и других более комфортной.
