В издательстве «Новое литературное обозрение» вышла книга Татьяны Шишковой «Внеждановщина. Советская послевоенная политика в области культуры как диалог с воображаемым Западом».

Автор предлагает взглянуть на события тех лет как на попытку подчинить культуру новой экспансионистской задаче — созданию и предъявлению внешнему миру «правильного» образа СССР — и анализирует, почему переосмысление отношений с Западом привело к последствиям, губительным для всего советского проекта.

Юмор и сатира и прежде существовали в советском искусстве на полулегальном положении — как своего рода компромисс переходного периода и лишь до тех пор, пока они имели практическое значение. Критический потенциал классической русской литературы ценился высоко — она вскрывала пороки царской России, — но в постреволюционной культуре, а особенно с утверждением соцреализма место сатиры оказалось под вопросом: она мыслилась как порождение капитализма и инструмент его критики, а потому по мере утверждения социализма все менее встраивалась в официальный дискурс.

В течение первых 10 лет после революции сатира приветствовалась как средство борьбы с пережитками прошлого — классовыми врагами, проявлениями буржуазности и мещанства и прочим неизжитым наследием царского режима. С концом НЭПа и переходом к полномасштабному строительству социализма сатира была включена в программу воспитания советского человека — для искоренения пережитков капитализма в каждом отдельно взятом члене общества. В постановлении о сатирико-юмористических журналах, принятом в 1927 году, отмечалось, что юмористические издания пользуются огромной популярностью у читателя, но плохо справляются со своими задачами:

«Большинство сатирико-юмористических журналов не сумело еще стать органами бичующей политической сатиры, направленной против отрицательных сторон нашего строительства».

Для улучшения работы сатирических изданий рекомендовалось сузить их специализацию и приспособить к культурному уровню отдельных слоев читателей: журнал «Бегемот» предполагалось ориентировать на политически зрелых рабочих, «Бузотер» — на широкие слои работников профсоюзов, «Лапоть» — на передовые слои крестьянства и т. д. К середине 1930-х и эта задача оказалась исчерпанной: основы социализма были построены, классы уничтожены, пережитки капитализма из системных превратились в остаточные — и роль сатиры свелась к исправлению точечных недочетов.