Каспар Давид Фридрих. Руины монастыря у моря (зима), 1803
Wikipedia.org
В ночь выборов по инерции взялся читать комментарии политологов и политтехнологов, вовлеченных в процесс. Они — тоже по инерции, но (верю в лучшее) хотя бы за деньги — натужно изображали заинтересованность. Поднимали даже острые вопросы, позволяя себе сомнительные политические намеки.
Некоторые губернаторы набрали свыше восьмидесяти процентов! Ах, как же так! Ах, что же они будут делать в следующем году, какой же результат им придется обеспечивать на президентских!
Вот уж действительно, как же они выкрутятся-то, бедолаги.
Ладно, оставим шутки, всем, естественно, включая запереживавших вдруг политтехнологов, понятно, что губернаторы легко обеспечат любой результат. Какой понадобится — такой и обеспечат.
Прошедшие невидимые выборы выглядят полнейшим триумфом власти. Всюду — победы, результаты — прекрасные, проценты — заоблачные. Но тут интересно говорить не о результатах (вообще неинтересно говорить о результатах), не о том, что есть, а о том, чего больше нет. А чего больше нет? Больше нет режима в привычной нам конфигурации. Выборы-2023 это как раз и показали.
Привычный нам режим, оформившийся году к 2012-му примерно, с точки зрения организации внутренней политики держался на трех китах. Эти три кита — насилие, пропаганда и …выборы! Да, именно выборы.
Насилие обеспечивало стабильность политической системы (любая тень настоящей угрозы купировалась точечными репрессиями). Пропаганда транслировала целостную картину мира. В равной мере — и для пастухов, и для паствы: представления Путина об окружающей реальности точно так же сформированы телевизором, как и представления среднестатистического таксиста; впрочем, вселенная таксиста, пожалуй, еще и посложнее, — он-то помимо телевизора смотрит Yotube, и хотя в злокозненности англосаксов не сомневается, но знает при этом, что Земля на самом деле плоская, первая ядерная война случилась в XVIII веке, а динозавров масоны выдумали. Очередной выборный триумф фиксировал единение вождя и таксиста. Сплочение нации вокруг лидера и его верных соратников.
Схема любопытная на самом деле. Ясно, например, что в ней пропагандисты играют более важную роль, чем народные избранники. Собственно, «избранник» обрастает субъектностью только тогда, когда его пускают поговорить в телевизор (и говорить он должен, естественно, правильные слова). Выборные учреждения выполняют роль декораций, но в хорошем спектакле и декорации тоже важны.
Что же, спросите, вдруг изменилось? Все как прежде — с точечными репрессиями полный порядок, пропагандисты вещают, на выборах тоже никаких сюрпризов нет. Ок, давайте посмотрим, чего там еще нет, помимо сюрпризов.
