Москва, 29 ноября 2023 года. Активистка Анна Слива вышла в пикет против признания ЛГБТ экстремистской организацией в России
@sotaproject
17 ноября Минюст потребовал признать «международное общественное движение ЛГБТ» экстремистской организацией. Этот иск сегодня должен рассмотреть Верховный суд. Ранее Верховный суд уже удовлетворял иски Генпрокуратуры о признании общественного движения АУЕ экстремистской организацией и движения «Колумбайн» террористическим в один день закрытого судебного заседания.
Правозащитные организации по-разному оценивают возможные последствия для сообщества. Адвокат «Выхода» Ксения Михайлова считает, что удовлетворение такого иска «не влечет за собой юридическое отношение к экстремистской деятельности по факту сексуальной ориентации и гендерной идентичности». А вот юристки ОВД-Инфо считают, что положительное решение суда может затронуть не только активистов, но и обычных негетеросексуальных людей. Поговорили об этом с такими людьми.
«Два условия: место проведения не публичное, и первая связь по этому дельцу не в телеграме», — пересылает сообщение Алексея (имя изменено по просьбе героя) наша общая знакомая. При встрече он объясняет, что эти меры предосторожности не связаны с его деятельностью — он не активист. Они связаны исключительно с его сексуальной ориентацией: Алексей — бисексуал.
Поиск не только непубличного, но и безопасного места для квир-персон в Москве в настоящее время затруднен. После истории о том, как полиция задержала участников БДСМ-вечеринки в клубе «Предел», квир-тусовки, как и квир-пространства стали более закрытыми и одновременно более рискованными для посещения. Для встреч мы использовали правозащитную площадку, вокруг которой лишь однажды за все время проехал полицейский УАЗ. Правозащита под правоохраной.
Алексей осознал свою сексуальность в 14 лет. В школе столкнулся в школе с гомофобными настроениями: «Все считают это агрессивно-смешным. Злая насмешка — скорее всего, это ненормально». Принял свою бисексуальность после того, как узнал, что есть ещё бисексуальные люди помимо него и «они рядом». «Уже привычно, что это порицаемо. Уже привычно, но в то же время это не перестаёт злить», говорит мой собеседник.
С гомофобными настроениями сталкиваются Женя и Гера. Они пара — Женя осознает себя как бисексуального парня, а Гера — бисексуальная небинарная персона. К Гере надо обращаться «они».
«Ксенофобия ощущается постоянно, — рассказывает Гера. — У меня много знакомых, которые относятся к ЛГБТ не очень хорошо. И если будет возможность доказать людям то, что мы тоже люди — это будет, конечно, круто». Однако осознание гендерной идентичности пришло к Гере без особых проблем: «Не было такого периода, когда я считали, что я какие-то сломанные, потому что смотришь на себя, смотришь на других и вас ничего не отличает. Кроме одной маленькой детальки».
Чтобы справиться с последствиями общественного осуждения, Жене пришлось принимать антидепрессанты. «У меня было бы намного меньше ментальных проблем, если бы просто мне в школе объяснили, что такое бывает, что есть транс [люди], есть би [люди], — говорит Женя о причинах своего диагноза. — И мне было бы намного проще, потому что большую часть жизни своей осознанной я потратил, метаясь, не понимая, что у меня происходит». Это смятение привело к тому, что сейчас он размышляет о возможном транспереходе в будущем.
Акция Pussy Riot, в ходе которой участницы группы вывесили радужные флаги на зданиях ФСБ, администрации президента, Верховного суда, ОВД Басманный и министерства культуры, тем самым выразив протест против государственной гомофобии. 7 октября 2020 года
Pussy Riot
Яна (имя изменено по просьбе героини) еще в процессе осознания своей сексуальности. Ранее она осознавала себя как гомосексуальную девушку, но после поездки в Европу ей «стало проще ко всему относиться, поняла, что нужно просто любить людей» — и теперь она «что-то между би и пан». В 18 лет ей «казалось, что люди, которые любят и тех и тех, какие-то нечестные». При этом она меньше других героев сталкивалась с квирфобными настроениями — в ее школе «нормально к этому относились все одноклассники», и она не воспринимала на свой счет то, что «большинство у нас считают нормальным только соответственно отношения между мужчиной и женщиной».
Саша — трансдевушка. Сперва она осознала себя как гомосексуального парня, но «этого не хватало». Ей «никогда не нравилось, что надо быть мальчиком», она не принимала свой биологический пол, и после переезда в Москву начала транс-переход. Почти всегда Саша понимала, что люди вокруг нее настроены гомофобно и трансфобно, но когда она «осознала себя как того самого гомосексуального парня, осознала, что она часть квир-сообщества», то поняла, что общество не право в своем отношении.
(Не)видимость
«Неожиданную вещь» сказал Путин — представители ЛГБТ «имеют право на то, чтобы выигрывать, показывать, рассказывать, потому что это тоже часть общества». «Я когда это услышал, мне хотелось посмеяться, но в это время довольно грустно было. Ну ладно, я часть общества. Прикольно», говорит Женя. Он «не ощущает связи с этим обществом» из-за постоянной ксенофобии. «Люди не готовы тебя принять, — продолжает Женя. — И ты должен подстроиться, чтобы они увидели в тебе нормального человека».
А вот Яна согласна с Путиным. Ей кажется, что специальные квоты для квир, например, на Оскаре, лишние, и смещают проблему с видимости на излишнюю репрезентативность. Правда, говорит она о западных странах. По ее мнению, сейчас в российском обществе нет дискуссии о видимости квир-комьюнити, потому что не только «общество не готово», но и и это не вопрос первой необходимости. «Надо работать, — заявляет Яна. — В Москве людям вообще плевать, кто ты. У тебя есть две руки? Все, давай работай». Вопросы принятия квир-сообщества можно решать только после смены политического курса, считает она.
Саша считает, что такое отношение не может быть правильным и не работает, потому что это «сегрегация общества». «Это разделение общества на нормальных людей, которые могут спокойно жить и на таких квиров, которые должны сидеть на себя в уголке и никак о себе не заявлять. Это попытка сделать вид, что мы не существуем, но мы всегда будем существовать».
ЛГБТ-комьюнити — это стигматизированное меньшинство, и «они очень хотят почувствовать себя таким же людьми, они очень хотят иметь право быть обычными», говорит Юля. Она бисексуальна, она считает свою сексуальность нормой и не считает, что «должна это манифестировать». При этом она понимает важность огласки — это помогает в определении себя и своей идентичности другим людям. Юля убеждена, что «все должны жить в любви и согласии, пока это не ущемляет свободу и личное пространство». Однако такая позиция в российском обществе не работает.
«Если вы просто гетеросексуальная пара, мужчина и женщина, к вам, вообще никаких нет претензий. Когда тебе нравятся люди твоего пола, твоего гендера, особенно в России, ты привлекаешь к себе столько говна и столько ограничений, что никакой человек не захочет с этим сталкиваться в своей обычной жизни»
«Не бывает такого, что Вячеслав Володин в Госдуме подписывает закон, и в этот момент несколько тысяч людей в России просто исчезают, потому что его подписали. В том числе я. В том числе Вячеслав Володин, — смеется Юля. — Люди никуда не денутся очевидно, и они продолжат жить и существовать. Собственно, как все другие люди».
Экстремизм
«Мне не было страшно за себя. Мне было страшно за других, — говорит Саша, вспоминая свою реакцию на иск Минюста. — Мне страшно за тех людей, которые в более плачевной жизненной ситуации, когда нужен шелтер, в котором нужно пожить, когда нужна какая-то поддержка, когда нужен сбор на гормональную терапию или сбор, когда тебя уволили с работы за твою привязанность к ЛГБТ-сообществу».
Радужный флаг на здании ФСБ на Лубянской площади, акция Pussy Riot, 7 октября 2020 года
Pussy Riot
«Меня радует то, что все те законодатели, которые принимают вонючие гадкие репрессивные законы, развязывают войны и вообще выступают против всего хорошего и за всё плохое, — в основном это люди уже предпенсионного или пенсионного возраста. Очевидно, я в свои 23 года назло им переживу. Теперь у меня появилась мечта из вредности пережить их всех, быть счастливой, жить в прекрасной России будущего, в которой все будут уважительно относиться ко всем», говорит Юля.
К тому, что Минюст видит в деятельности ЛГБТ-движения проявления экстремистской направленности, мои собеседники относятся с иронией. «Никакого международного ЛГБТ движения нет. Даже если так назовут какую-то организацию и будут так её именовать, это бред», возмущается Юля. Алексей на вопрос, в чём заключается экстремистская деятельность, отвечает встречным вопросом: «В моем существовании?»
«В чем цель нашего движения? Наша цель — захватить правительство России и основать квир-анархизм, — шутит Саша. — А если серьёзно, то цели нет. Цель выжить, цель существовать».
Будет хуже, будет еще хуже
В один из дней, когда я брал интервью у московских квир-людей, на площадке побывала независимая журналистка и политическая активистка Ада Блейквел. В тот день с ее участием проходила встреча небинарной инициативы СНеГ, первая очная за долгое время и «судя по последним тенденциям — последняя». Аде «хочется верить в лучшее», но она не исключает повышенных репрессий и «тотальной слежки за каждым мероприятием». В таком случае любые квир-сообщества будут проводить подпольные активности по опыту советских диссидентов — «квартиры, кабинеты и так далее», считает она. Примерно как мои собеседники на правозащитной площадке, название которой мы решили не упоминать из соображений безопасности.
Многие герои говорили об эмиграции, но у всех разная степень готовности к подобной поездке. «Я планирую уезжать», — говорит Саша. Ранее она не уезжала по финансовым причинам, но сейчас у нее больше возможностей, так как трансперсонам помогают эмигрировать. «Мне не хочется верить, что будет что-то ещё хуже. Единственное, может быть какая-то попытка создать государственную конверсионную терапию [для квир-людей]», добавляет Саша.
«Ничего не остановит [власть] запрещать существование [квир-персон]», — рассуждает Гера, не исключая вероятности, что трансперсонам могут ограничить возможность получить медицинскую помощь. Алексей считает, что может увеличиться количество доносов и слежка за частной жизнью. Камеры в номера отелей, может, и не поставят, но систему распознавания лиц распространят.
Саша в конце нашего разговора обращается к ЛГБТК-сообществу: «Я хочу добавить, что нам надо держаться вместе, мы на то и сообщество. Дружите с такими же, как и вы, квирами, распространяйте свою сеть, расширяйте влияние и держитесь вместе. Это всё закончится, рано или поздно, и знать, что есть похожие тебе люди, с которыми ты можешь поговорить, с которыми ты можешь пообщаться — это хорошо. Не бойтесь. Любите друг друга».
UPDATE: После нескольких часов заседания Верховный суд принял решение о признании международного движения ЛГБТ экстремистской организацией. Из-за закрытого судебного процесса группа поддержки находилась в тамбуре суда, к моменту оглашения приговора их было несколько человек
Политическая активистка Ада давала комментарии зарубежным и российским СМИ. Федеральных российских СМИ у Верховного суда не было.
UPDATE №2. В ночь с пятницы на субботу 2 декабря московская полиция провела рейды в трех квир-заведениях — в клубе «Секрет», баре MONO и на вечеринке Hunters Party в клубе Kinky Rouge.Очевидец одного из рейдов, чей рассказ опубликовал блогер Игорь Синяк, сообщил, что полицейские фотографировали паспорта посетителей. «Мы стояли 300 человек голые, в трусах одних, и ждали пока нам вынесут одежду. И никто не понимал, что происходит», — рассказал участник вечеринки. Официально в МВД о рейдах не сообщали. Тем временем петебургский ЛГБТК-клуб «Центральная станция» заявил о своем полном закрытии, потому что клубу отказали в дальнейшей аренде площадки из-за «нового закона».
