Палеоконсерваторы в Кремле. Как путинизм использует идеологию американских ультраправых для угнетения ЛГБТ

В начале 2011 года в блогосфере активно обсуждался фоторепортаж из рабочего кабинета Владислава Суркова, ознакомивший публику с литературными предпочтениями на тот момент первого замглавы администрации президента РФ. На отснятых блогером Ильей Варламовым полках личной библиотеки архитектора путинизма, литератора-постмодерниста и завсегдатая книжного магазина «Фаланстер» было много всего любопытного: и нон-фикшн от разгромленной Госнаркоконтролем «Ультра.Культуры», и Мишель Фуко, соседствующий с Борисом Гребенщиковым, и, разумеется, всяческий политический трэш.

Отчего-то Варламов решил детально не запечатлять одну из полок, но, если вглядеться в общее фото стеллажа, можно рассмотреть на ней сразу пять томиков с фирменными корешками серии «Великие противостояния», выпускавшейся АСТ в 2000-е. Она специализировалась на реакционно-графоманского толка публицистике под сенсационными заголовками: если совсем уж пристально всмотреться в снимок, в сурковской коллекции различается книга «Америка против России. Почему Америка наступает», в которой полковник пограничной службы Андрей Паршев 400 страниц издевается над читателями конспирологией про «золотой миллиард» и теориями о кознях Госдепартамента и глобальном потеплении.

Кажется, в ходе переезда в Дом правительства в суете мятежного декабря 2011-го Сурков позабыл на Старой площади пару букинистических редкостей, которые впоследствии обнаружили новые жильцы здания ЦК КПСС и чересчур ими увлеклись — в особенности теми самыми «Великими противостояниями», передавая их от одного поколения аппаратных идеологов к другому. Такой вывод невольно напрашивается после прочтения главного документа минувшей недели — решения Верховного суда (ВС) о запрете и признании «Международного общественного движения ЛГБТ» экстремистским.

Его полный текст занимает 19 страниц, «содержательное ядро» которых, если отбросить ссылки на законодательство и повторы одних и тех же тезисов, можно уместить в один абзац. Привожу его ниже с выделением ключевых идей этой «аналитической записки».

«С 1984 года на территории РФ действует международное общественное движение ЛГБТ… возникшее в США в 60-х годах ХХ века как часть политики ограничения рождаемости, наряду с прочим предлагающей поощрение нетрадиционных семейных отношений…Появление в РФ сторонников и последователей Движения… обусловлены внешнеполитическим воздействием, целью которого является устранение морального осуждения, традиционного сопровождающего противоестественные сексуальные отношения… Движение фактически пропагандирует идеологию разрушения традиционных ценностей семьи и брака посредством достижения полной моральной эквивалентности нетрадиционных сексуальных отношений с традиционными… угрожает демографической ситуации в стране, способствует созданию условий для саморазрушения общества, ослабления семейных связей, причиняет вред нравственному здоровью людей, навязывает представления, предполагающие отрицание человеческого достоинства и ценности человеческой жизни… К одной из основных целей деструктивной идеологии Движения относится необходимость изменения в сознании людей представления о религиозном восприятии ЛГБТ-отношений. Под воздействием идеологии Движения происходит изменение толкования Библии».

Мое первое знакомство с решением, которое явно написал не судья ВС Олег Нефедов, а кто-то из непосредственных подчиненных Сергея Кириенко, было окрашено ярким ощущением дежавю. Где-то эту аргументацию про американские 1960-е, беспокойство о демографии и религии, причем чуть ли не в таких же формулировках, я уже встречал.

Книжный шкаф в кремлевском кабинете Владислава Суркова, 2011 год

varlamov.ru

«Консерватизм сердца» против Франкфуртской школы

«Шестидесятые годы либо вбили клин в наше общество, либо выявили надлом, до того скрытый от глаз… Рассуждая о смерти Запада, мы должны рассматривать Франкфуртскую школу как главного обвиняемого в этом преступлении. Пропагандистские нападки на традиционную семью со временем привели к фактическому отмиранию этого общественного института… Лишь общественная контрреволюция или религиозное возрождение способны развернуть Запад в нужном направлении, прежде чем падение рождаемости достигнет критической отметки… Нигде низвержение прежней морали не заметно так отчетливо, как в отношении к гомосексуализму… Гомосексуальные контакты несовместимы с необходимостью соблюдать «моральную чистоту»… Бойкоты также можно использовать для наказания тех, кто нападает на традиционные ценности… Гомосексуальность — не свобода, а рабство; это не образ жизни, а образ смерти… Согласно Библии, гомосексуальность противоестественна и порочна».

Это — выдержка из книги «Смерть Запада» Патрика Бьюкенена, консультанта Ричарда Никсона, Джеральда Форда и Рональда Рейгана, в период президентства последнего — директора по коммуникациям Белого дома, публициста и ключевого идеолога палеоконсервативного движения в США. Что оно собой представляет?

Куда шестидесятые определенно «вбили клин», так это в американский консерватизм, поделив его на два полюса — с приставками «палео» и «нео».

В роли «клина» выступила война во Вьетнаме, обострившая дискуссию о необходимости интервенционизма. Неоконы, которых мы подробнее рассмотрим чуть позже, выделились из «либерально-ястребиного» крыла Демократической партии, поддерживают политику «экспорта демократии», а во внутренних делах придерживаются умеренного прогрессивизма, за что активно критикуются палеоконсерваторами — изоляционистами, поборниками традиционных ценностей и христианской этики.

Когда в одной из своих американских публикаций я упомянул термины «неокон» и «палеокон», это вызвало большое удивление со стороны редактора и некоторых читателей — потому что к 2020-м эти явления вполне стали анахронизмами, отсылающими к общественной дискуссии относительно вторжения в Ирак в начале 2000-х. Все же сейчас в американской публицистике балом правят категории иного порядка, вроде трампизма или альтернативных правых. В то же время истоки этих явлений, как, впрочем, и позднего путинизма, вполне корректно искать именно в палеоконсерватизме.

Потому что эту идеологию в принципе можно считать наиболее цельной кодификацией традиционалистских постулатов, при этом весьма интеллектуальной и не скатывающейся в утопизм или откровенный религиозный фанатизм, как, к примеру, взгляды сторонников Фреда Фелпса и Баптистской церкви Вестборо.

Прихожане Баптистской церкви Уэстборо пикетируют похороны убитого в Ираке морского пехотинца, которого они ошибочно посчитали геем. Мериленд, 3 марта 2006 года

huffpost.com

«Смерть Запада» превозносит условные «эры доброго согласия», наиболее благополучные и отличающиеся социальной гармонией периоды в истории США, как результаты доминирования в обществе истинно консервативных ценностей (а в случае с «нео» и «палео» история здесь напоминает «политику одного Китая» — истинный консерватизм существует лишь в единственном экземпляре).

Вызовы и катаклизмы, вроде колоссального снижения рождаемости в Европе и Америке, распространения наркотиков и Лос-Анджелесского бунта 1992-го года (а впоследствии и терактов 11 сентября 2001-го) Бьюкенен считает следствием отказа от идеалов «старого консерватизма». Отказ этот, в свою очередь, проявляется в чрезмерно мягкой миграционной политике, прекращении трансляции в школах мировоззрения американской исключительности, защите прав ЛГБТ-сообщества, обретении женщиной в постиндустриальном обществе других ролей помимо матери и домохозяйки, утраты христианством былой социальной значимости, продвижении мультикультурализма и политкорректности, скепсиса по отношению к истории США как калейдоскопу шовинизма, гомофобии и расизма и торжестве прочих идеологических установок, превалирующих в политике Демократической партии со времен президенства Билла Клинтона — которые в 2024-м году можно охарактеризовать через модное слово «вокизм».

«Я считаю, что "республиканский момент" ускользнул, когда Республиканская партия отказалась принять вызов левых на выбранном ею поле битвы: классовой политики, культуры, религии и расы»,— говорил Бьюкенен еще в конце 1980-х. Зато этот вызов в 2020-х приняла путинская администрация — пускай его ей никто и не бросал и для легитимации его принятия пришлось выдумывать, к примеру, то же несуществующее «Международное общественное движения ЛГБТ».

В процитированном мною фрагменте решения ВС распространение в России ЛГБТ-культуры представляется прямым следствием «внешнеполитического воздействия» и идейным детищем американских шестидесятых. Бьюкенен в своих книгах и эссе также неоднократно апеллирует к 1960-м как переломному моменту в современной истории США — поскольку Патрик, собственно, является автором весьма своеобразной конспирологической теории о «культурном марксизме». Если предельно кратко, это концепция о заговоре группы европейских интеллектуалов еврейского происхождения — в частности, Эриха Фромма, Теодора Адорно, Герберта Маркузе и прочих представителей Франкфуртской школы — которая сформулировала теоретическую основу для рассвета движения «новых левых», битничества и контркультуры, сексуальной революции, молодежных протестов 1968-го года и проникновения в мейнстрим ценностей пацифизма, феминизма, защиты окружающей среды и борьбы с расизмом.

Взгляды Бьюкенена и его соратников можно свести к положению о том, что прошлое всегда «по умолчанию» лучше будущего, траектория наметившегося в середине XX века (а при апелляции к марксизму не культурному, а ординарному — и вовсе с его начала) развития западной цивилизации ведет к ее смерти и исчезновению «европейской сверхкультуры» с лица земли. Что вызвано в первую очередь «импортом» в США чужих и противоестественных для страны идей, от которых необходимо отказаться в пользу христианской этики и невмешательства во внешние дела.

Этот мировоззренческий подход присущ путинизму с эпохи сурковской «суверенной демократии», базировавшейся на идее о противостоянии доминирующим дискурсам Запада через «обаяние отечественной культуры», а моментом его рассвета допустимо считать начавшиеся в 2010-х «иноагенто-шпиономанию» и продвижение через кремлевскую пропаганду образа России как «осажденной крепости» (обороняющей традиционные ценности, конечно).

Путинский палеоконсерватизм отличает совершенно постмодернистская амбивалентность этого «традиционного базиса».

Если «бьюкененисты», рассуждая о необходимости культурной войны против ЛГБТ и мультикультурализма, вспоминают о славных днях Рейгана или повышенной национальной гордости после англо-американской войны 1812 года, то условные «палеопутинисты», скажем так, путаются в показаниях. Далеко ходить не приходится — на минувшей неделе мы узнали, что российские солдаты умирают в Украине за отсутствие в школах гендерно-нейтральных туалетов, ранее председатель Госдумы в ходе заседания порассуждал о необходимости учить девочек в школах «варить борщ и заботиться о будущем муже», депутат-единоросс призвал возродить ГУЛАГ, а чеченцы в то же время отстаивают на «спецоперации» «величие всевышнего».

Не важно, что эта салатница, в которой путинской администрацией мешаются исламский фундаментализм, православие, ностальгия по СССР и мракобесные воззрения об эстетике «русскости», представляют собой такой степени сюр, что даже взгляды коммунофашистов из 1990-х на ее фоне кажутся вполне монолитными. Главное, что четко определен вполне палеоконсервативный по своей сути враг: превалирующие тенденции развития западного постиндустриального общества, прогрессивизм, либеральная демократия и движения за права меньшинств.

И, опять же, не важно, что враг этот уничтожается во имя бесконечной диктатуры выходцев из советских спецслужб и продолжения бесконтрольной коррупции в высших эшелонах власти и войны, а не какого-то русифицированного «рейгановского консенсуса». Не важно, потому что сам процесс уничтожения увлекает противников новых западных ценностей столь сильно, что они попросту, сознательно или нет, забывают о его целях. То же можно сказать и о 85-летнем Патрике Бьюкенене, который, сочувствуя Путину в колонках об угрозе приближения НАТО к границам России, будто бы игнорирует то обстоятельство, что президент РФ является скорее приверженцем совершенно презираемого им неоконсерватизма, чем палеоконсерватором.

Патрик Бьюкенен в 2005 году на лекции в Университете Западного Мичигана (после того, как один из слушателей облил его заправкой для салата)

nbcnews.com

Правые, не-правые и никакие

Снова возвратимся к стеллажу Суркова и обнаружим над полкой с «Великими противостояниями» еще одну, занятую политической литературой — в частности, шестью томиками из серии АСТ Philosophy. В 2006-м в ней вышла книга Патрика Бьюкенена «Правые и не-правые», в отличие от «Смерти Запада», направленная не на прославление палеоконсерватизма, а на критику его заклятых врагов — неоконов из окружения президента Джорджа Буша-младшего. Аргументацию автор выстраивает от следующих тезисов:

«В 2003 году США вторглись в страну, которая нам не угрожала, не нападала на нас и не хотела войны с нами, чтобы обезоружить ее от оружия, которого, как мы с тех пор обнаружили, у нее нет… В результате войны престиж США резко упал. Ненависть к президенту Бушу распространилась от Марракеша до Мосула. Добровольцы для борьбы с американцами стекаются в Ирак из Сирии, Саудовской Аравии и Ирана. Весной 2004 года разоблачения садистских издевательств над иракскими заключенными в тюрьме Абу-Грейб привели к падению престижа США до самого низкого уровня за всю историю… Мы разожгли войну цивилизаций, избежать которой было в наших жизненно важных интересах. Никогда еще Америка не вызывала такого возмущения… Дефицит бюджета США превышает 4% ВВП… Доллар потерял треть своей стоимости по отношению к евро за три года… Исчезло каждое шестое рабочее место в сфере производства… Коренное население Америки перестало расти. Уровень рождаемости упал ниже уровня воспроизводства населения».

Если бы Бьюкенен не был заложником присущих многим американским консерваторам «старой школы» фантомов о том, что Путин — это «русский националист, патриот, традиционалист, холодный и безжалостный реалист, стремящийся сохранить Россию как великую и уважаемую державу», который стал для РФ спасением после «повергшего ее в руины» Бориса Ельцина, он бы вполне мог разглядеть в российском диктаторе того же Джорджа «Дабью» Буша начала 2000-х. Единственное, обладающего абсолютной, бессрочной властью и развернувшего против своего населения настоящую «культурную войну», не требовавшую содействия Франкфуртской школы. Экспансия, заявления вроде «границы России нигде не заканчиваются», авторитаризм, централизация власти, потуги переломить мировой порядок, провальная демографическая политика, замещение уехавших граждан трудовыми мигрантами — это то, что палеоконсверватизм отвергает, но никак не считает признаком стремления «сохранить Россию как великую и уважаемую державу».

Политику администрации Владимира Путина нельзя определить ни как палеоконсерватизм, ни как неоконсерватизм, ни как русский национализм или прочие «утвердившиеся» идеологии, потому что это именно путинизм — сугубо тактическая, расчетливая система, регулярно меняющая «маски» для кооптации в свои ряды большего числа наивных «сочувствующих» через апелляцию к принципам, которые она отвергнет в ту же секунду, когда они перестанут служить целям пожизненного продления полномочий ее центральной фигуры.

Любовь же позднего путинизма к интерпретации палеоконсервативных принципов во внутренней политике базируется на наиболее порочной особенности американских «старых правых» — неподдельном ужасе перед будущим.

Страницы «Смерти Запада» пропитаны тревогой Бьюкенена перед миром, где «сильные женщины побеждают слабых мужчин, дети оказываются мудрее родителей, честные прихожане разоблачают вороватых священников, черные аристократы справляются с насилием в районах белой бедноты», а «гомосексуалистов принимают в лучших домах» — а не считают грешниками и больными. Следуя этой системе ценностей, очень удобно объяснить появление таких тенденций через антисемитскую конспирологию или западные «рецепты цветных революций», низводя собственное население до предельно несубъектных, безвольных жертв навязанных извне культурных нарративов.

Что же, квазипалеоконсервативные практики путинской культурной войны со своим населением, которые ее зачинщик характеризует как «естественное самоочищение общества» (за счет молодых и образованных россиян, сексуальных меньшинств и критиков его режима), в очередной раз демонстрируют, почему даже авторитетные палеоконсерваторы в США считаются маргиналами. Тяга к «религиозному возрождению» и «контрреволюции», которую они продвигают, подразумевает возвращение к статусу-кво 1940-х годов, поражение в правах как минимум 7,1% взрослого населения США, ассоциирующего себя с ЛГБТ-сообществом, и реверсивное насаждение христианской морали — очевидно, через тиранию, которая навряд ли вернет Америку в «рейгановскую идиллию».

Как в постсоветской России успело вырасти новое поколение граждан, для которых права ЛГБТ и демократические ценности — это действительно ценности, а не симулякры, так и молодым американцам возможность купить в аптеке контрацептивы и распоряжаться своим телом без оглядки на религиозные догматы, кажется, несколько ближе, чем размахивающий винтовкой в ковбойской шляпе старина Бьюкенен. Попытка изменить их взгляды приведет, вероятнее всего, не к триумфальному возрождению традиции, а к переезду значительной части «интеллектуалов-предателей» в соседние Грузию или Канаду соответственно.

Не совсем понятно, в какой именно статус-кво пытается ввергнуть Россию Путин — в 1890-е, 1930-е или же 1970-е — но если и браться писать о достижениях его контрреволюции книгу, то «Смерть России» по состоянию на январь 2024-го года представляется наиболее удачным заголовком.