Владимир Путин и Сергей Собянин
Kremlin.ru
С начала войны в Украине российская элита окончательно утратила самостоятельность, теперь она полностью зависит от одного начальника. При этом внутри элиты резко усилилось влияние силовиков, а ее представители контролируются спецслужбами. Любое публичное несогласие с политикой режима жестоко наказывается. Политолог Николай Петров, много лет изучающий поведение российского истеблишмента, рассказал Фариде Курбангалеевой, как российских чиновников и бизнесменов сделали послушными, почему не стоит надеяться на восстание элит и почему многие останутся на постах даже после ухода Путина.
«С 2014 года Путин резко повысил свою легитимность вождя и перестал нуждаться в политических элитах, в том числе на выборах»
— Госдума и Совфед стремительно приняли законопроект о конфискации имущества. Понятно, что прежде всего он направлен против оппозиционеров, но теоретически может коснуться любого россиянина, в том числе неугодных чиновников и бизнесменов, за счет которых государство может поживиться особенно крупно. Почему никто из них не выступил против?
— Мне кажется, это как раз связанные вещи: если они под него подпадают, то публично выступать против для них было бы странно. С другой стороны, если речь идет о серьезных собственниках, Кремлю не нужны специальные законы такого рода. Реквизировать собственность труда не представляет, как это было сделано, например, с [основателем группы компаний «Рольф»] Сергеем Петровым. И мы видим уже несколько десятков дел, когда предлогом изъятия собственности являются или нарушения при приватизации в начале 1990-х, или совмещение обладания собственностью и управления ею с занятием поста депутата Госдумы. То есть иллюзий ни у кого в принципе нет. И этот закон скорее нужен депутатам, чтобы демонстрировать свою нужность и активность против иноагентов и других неприятных людей, чем в отношении собственников каких-то реальных активов.
— В довоенные времена часто говорили о бодающихся между собой башнях Кремля, каждая из которых лоббирует свои интересы. Есть ли сейчас эти башни или осталась только одна условная Спасская?
— Конечно, башни есть. Другое дело, что они видоизменились.
И так называемый мятеж Пригожина как раз и был иллюстрацией этой борьбы башен. В том числе и за то, кто несет ответственность за крайне неудачное для России начало войны — ФСБ или военные.
Я думаю, что внутри силовиков, когда денег будет меньше и начнется более интенсивная конкуренция за сохранение своего куска пирога, эта борьба будет только нарастать. А что касается различий другого плана, то структура, которую привычно использовали аналитики для классификации элит — «силовики», «технократы», «либералы» и так далее, была демонтирована еще до войны, во время изоляции Путина в пандемию, когда физический доступ к нему получили только представители примерно одной «макробашни».
