Форт Самтер — место первой битвы Гражданской войны — после взятия войсками южан. На флагштоке виден трёхполосный флаг Конфедерации, поднятый вместо прежнего федерального. 15 апреля 1861 года
Фото: Wikipedia / Alma A. Pelot
Историки и журналисты, описывая кризисные моменты в жизни разных государств, любят один устоявшийся оборот. Когда надо высветить остроту противоречий в обществе, авторы подчёркивают — страна стояла на пороге гражданской войны. Фраза настолько прижилась, что уже мало кто воспринимает её буквально, хотя иной раз стоило бы.
Раз стояла на пороге, то почему не переступила его? Оступилась или кто-то не пустил? Да и как вообще понять, где проложен этот незримый порог? Соединённые Штаты с самого момента своего образования будто стояли у этой черты. Ретроспективно дискуссии 1787 года вокруг американской конституции выглядят прологом к будущей войне. Тогда собравшиеся тоже много спорили о том, через что уравновесить интересы северных и южных штатов и как лучше решить проблему рабства.
В конце XVIII века граждане новорождённой республики, казалось, нашли нужные ответы на непростые вопросы. Следующие 70 лет страна жила мирно и успешно развивалась. Тогда почему затем выход одной книги, безумная авантюра одного фанатика и спор о принадлежности двух фортов спровоцировал четырёхлетнюю бойню, унёсшую более 600 тысяч человеческих жизней?
Рабство мы отменим, но лет так через сто
Говорим «США» — подразумеваем двухпартийную политическую систему, говорим «двухпартийная политическая система» — подразумеваем США. Однако так в Америке дела так обстояли далеко не всегда.
Во второй четверти XIX века в Штатах доминировала одна крупная партия — Демократическая. Современные «ослы» номинально к ней преемственны, но по своей сути консервативная Демпартия 1820–1850-х годов мало походила на её сегодняшних продолжателей. То объединение выражало интересы крупных собственников, прежде всего южных плантаторов.
Погром 7 ноября 1837 года в иллинойском городе Олтон, учинённый союзниками южан над противниками рабовладения
Изображение: Wikipedia
Долгое время попытки создать мощный противовес партии власти терпели неудачу. Только 20 марта 1854 года на самом севере страны, в приграничном с Канадой Висконсине, ветераны нескольких малоуспешных проектов и разочаровавшиеся демократы создали новую Республиканскую партию. Её программу консолидировало неприятие рабовладельческих порядков, которые южане очевидно собирались транслировать на всю федерацию — в первую очередь, на гигантские пространства юго-запада США, которые Вашингтон всего шесть лет назад отвоевал у Мексики и толком ещё не успел инкорпорировать.
С первых дней республиканцев предсказуемо возненавидела рабовладельческая верхушка и её союзники. Одна газета из Джорджии писала: «Нас тошнит от этого скопища засаленных мастеровых, грязных механиков, мелких фермеров и помешавшихся философов». Южане, с культивируемым в их штатах псевдоаристократическим духом, от всего сердца презирали занимавшихся «неблагородным» трудом белых людей, точно какие-то «негры».
Но сторонники республиканцев столь же искренне не видели в своём образе жизни ничего зазорного. Оскорбления от врагов они принимали как похвалу. В 1858 году одну из дискуссионных площадок в Иллинойсе украшал характерный баннер:
«Мелкие фермеры, низы общества и засаленные мастеровые за Авраама Линкольна!»
В том году Штат Прерии взорвала серия из семи публичных дебатов, приуроченных к грядущим выборам в Конгресс. Друг другу противостояли демократ Стивен Дуглас и республиканец Авраам Линкольн. Спустя два года они будут противостоять друг другу на президентской гонке, что, конечно, в 1858-м ещё мало кто мог предположить.
Стивен Дуглас, лидер Демократической партии в северных штатах, конец 1850-х годов
Фото: Wikipedia / Brady-Handy Photograph Collection
В сложившейся в США тех лет нездоровой обстановке любой вопрос — контроля за банками, коррупции или таможенных тарифов — неизбежно сводился к спорам насчёт будущего рабства и взаимоотношения рас. Дуглас, верный союзник однопартийцев-плантаторов, отстаивал крайне консервативную повестку. Он пытался дискредитировать оппонента в глазах аудитории угрозой, что «чёрные республиканцы» уравняют афроамериканцев в правах с белыми, а это перевернёт вверх дном весь порядок в Штатах.
В западных реалиях XXI века «демократа» Дугласа за иные пассажи на дебатах-1858, возможно, выгнали бы даже из ультраправых партий:
«Люди, подписавшие Декларацию независимости, говоря о равенстве всех людей, абсолютно не имели в виду негров или любую другую низшую и вырождающуюся расу. Разве Томас Джефферсон имел в виду в своей Декларации, что его чёрные рабы, с которыми он обращался как с собственностью, были равными ему по Божьему закону?»
С другой стороны, Линкольн отвечал на эти атаки так, что в современном мире он только у крайних националистов и отстоял бы свой членский билет:
«Я не выступаю и никогда не выступал за социальное и политическое равноправие белой и чёрной расы […] за то, чтобы наделить чернокожих избирательными правами или разрешить им быть присяжными, или за то, чтобы допустить их к занятию должностей, или позволить им смешанные браки с белыми»
В другой перепалке будущий президент признал, что поддерживает полную отмену невольничества. Признал — и тут же допустил постыдную для жителя сегодняшних США оговорку. Дескать, всему своё время, едва ли Господь так устроит, что в ближайшие сто лет эта цель станет достижимой. В итоге иллинойсцев раскололи ярость Дугласа и осторожность его противника: демократы на парламентских выборах победили в 51 из 54 округов на юге штата, а республиканцы — в 42 из 48 участков на севере.
Авраам Линкольн, 1857 год
Фото: Wikipedia / Hesler, Alexander
Пытался ли представитель республиканцев на дебатах обмануть южан и их северных союзников? Едва ли. Прагматичный политик сознавал, что в середине XIX века возможности его молодой партии сильно ограничены. Всего лишь запереть рабовладельческие порядки в традиционно плантаторских штатах уже смотрелось бы крупной победой для Линкольна и его товарищей. Проблема состояла в том, что сами южане «закрываться» у себя нисколько не желали — пускай даже ценой войны.
