Я спрашивал друзей, знакомых, френдов, где они были 11 сентября 2001 года? Мне рассказали несколько удивительных историй. Один знакомый служил в миротворческой миссии в Косово, встречал в тот день приехавшего из далеких стран товарища стопкой водки, а местные албанцы нажаловались начальству, будто русские празднуют теракты. Другая знакомая весь день провела в компании суфия иранского происхождения, американского гражданина, который совершенно не интересовался происходящим, так что она не знала, как от него избавиться и пробраться, наконец, к телевизору. Кто-то оказался в двух шагах от Манхэттена, кто-то готовился в тот день отправиться на экскурсию на две башни Всемирного торгового центра и каким-то чудом не успел. У многих был обычный рабочий день – редактором в газете, сисадмином, журналистом – резко прерванный новостями. Один вспомнил, как смеялись его сослуживцы (увы, россияне) над горем американцев, другая – как плакали в тот день норвежцы. Сразу несколько человек сказали, что картинка в телевизоре не выглядела реальной: было похоже, что показывают какой-то фантастический фильм, вроде «Дня независимости». Другой знакомый, уже пожилой корреспондент, сидел на пресс-конференции в российском Минобороны. Ему звонили обеспокоенные редакторы: «Самолет врезался!», «Второй самолет врезался!», «Самолет упал на Пентагон, задайте вопрос!» – а он очень раздражался, что отвлекают, и сердито пробормотал в трубку: «Вы не можете дождаться, пока они у вас там все упадут, вместо того, чтобы дергать меня каждые пять минут?!» Я 11 сентября пил пиво с друзьями в университете. Я узнал от любящей все преувеличивать преподавательницы, что «на Нью-Йорк упало десять самолетов», и не отрывался от интернета, пытаясь пробиться на сайт CNN. Кто-то из моих однокашников был безразличен, а кто-то звонил близкому человеку за утешением со слезами страха и отчаяния, пусть и не имея родственников или знакомых в США. А на следующий день, 12 сентября, был мой первый рабочий день в новостном агентстве, так что мне сразу пришлось увидеть, как трудна эта работа. Мне кажется, что для нашей страны этот день стал важной вехой. Политически мы сразу же поддержали Америку, невзирая на прошлые разногласия. В мире в тот день было только две стороны, и мы приняли верную сторону. Однако этой встряски никому не хватило надолго. США пытались нанести ответный удар – в Афганистане, в Ираке… Но, как у толстовского Наполеона, «страшный размах руки падал волшебно-бессильно»: наказали не тех, и справедливость обеих войн так и не доказали – ни себе, ни миру. А борьба с терроризмом превратилась в строчку протокола, полубессмысленное телевизионное выражение вроде «международного сотрудничества». Но самые главные изменения произошли в каждом из нас. Один понял, что значит оказаться на войне, и чувствовал страх вместе с желанием раздавить эту новую угрозу. Другой вспомнил, что такое жалость к невинным жертвам, глядя на рушащиеся в прямом эфире небоскребы. Третий пытался оправдать теракты, заявляя, будто это справедливая месть за прошлые преступления. Четвертый просто злорадствовал несчастью соседа, отказываясь понимать, что в следующий раз придут за ним. Наше отношение к 11 сентября по-прежнему во многом определяет нашу идентичность. Я и сам видел радовавшихся 11 сентября соотечественников. Но хотелось бы верить, что в большинстве своем мы сделали правильный выбор и поддержали американцев в их горе и в их противостоянии иррациональному злу, от которого так настрадалась и наша страна. И продолжаем поддерживать и сейчас, невзирая на тяжкие ошибки и промахи Америки в этой борьбе. А где были вы 11 сентября?
