Адмирал Колчак приветствует сына одного из полков сибирских белогвардейцев во время поездки на фронт, 1919 год
Фото: Wikipedia
Рассказывая о выдающихся деятелях прошлого, велик соблазн скатиться к упрощённым морализаторским формулам. Николай II допустил расстрел мирной манифестации в Кровавое воскресенье — и получил в итоге настоящую революцию, уничтожившую его самого вместе с семьёй. Адольф Гитлер развязал мировую войну и строил лагеря смерти — и был вынужден совершить трусливое самоубийство перед лицом победивших вражеских армий. Или Ричард Никсон: тот нарушал базовые принципы работы демократического правительства и с позором ушёл в отставку из-за угрозы импичмента.
Суровая правда состоит в том, что далеко не все подавители демонстраций, строители концлагерей и душители оппозиции получали по заслугам. Даже напротив: зачастую жители разных стран оправдывали своих политиков за большое зло, но оказывались нетерпимы ко злу малому. В российском прошлом примером этому служит трагическая судьба адмирала Александра Колчака. Офицер-герой двух войн, отважный полярник, несомненно честный и исключительно преданный долгу человек вышел одним из самых незадачливых руководителей страны за всю её историю.
Спустя век как издёвка звучит само название должности Колчака в последние 14 месяцев его жизни — «верховный правитель России». Его режим пал после первых фронтовых неудач в Гражданской войне, а ещё спустя месяц адмирал, претендовавший на высшую власть во всей бывшей империи, обнаружил себя одиноким в масштабе собственного вагона. Одиноким — и обречённым на скорую смерть. Почему же так вышло?
Путешествие к месту казни
Вечер 15 января 1920 года, Иркутск. В крупнейший город Восточной Сибири прибыл железнодорожный эшелон с человеком, номинально считавшимся главой всех белых войск России в Гражданскую войну — 45-летним адмиралом Александром Колчаком.
Иркутск в 1918 году: в город входят чехословацкие войска
Фото: Wikipedia / Э. К. Гетке
На военной карте положение Колчака как полководца выглядело тяжёлым, но не аховым. Да, в конце прошлой осени его прежняя столица Омск пала, а войска потерпели серию поражений от наступавшей Красной армии. Условная линия фронта встала где-то на рубеже между Енисейской и Иркутской губерниями. Так что казалось вполне возможным собрать силы в Иркутске как новой столице, переждать суровую зиму 1920 года и с приходом тепла готовить своё наступление на запад.
Однако политические провалы превращали в нелепость мечты о военном реванше.
Железнодорожное путешествие из Омска в Иркутск — в нормальных условиях занимающее пару суток — у Колчака отняло свыше двух месяцев. За это время во всей необъятной Сибири наступил один большой праздник непослушания. Иркутск к моменту прибытия адмирала контролировали его открытые враги из «Политического центра». Местные халифы на час во главе с эсером Флорианом Федоровичем выступали за суд над Колчаком, перемирие с большевиками и независимость демократической Сибири.
Председатель иркутского «Политцентра» Флориан Федорович: для Советов эсер своим не станет — в 1928 году он скончается, отбывая тюремный срок по политической статье
Фото: Wikipedia
Второй и третий пункты этой наивной программы смотрелись по-хлестаковски. Но вот первое требование выглядело более чем достижимым. Колчак за время своего затянувшегося вояжа превратился из реального политика и армейского главковерха в одинокого обречённого пленника. Остатки верных адмиралу войск, с боями отступавшие на восток, находились слишком далеко от Транссиба. Фактически железную дорогу контролировал Чехословацкий корпус, который к концу зимы 1920 с трудом попадал под определение хотя бы номинальных союзников русских белогвардейцев — максимально возможная пролонгация пути Колчака из Омска стала именно их заслугой.
На словах европейцы обещали вывести Колчака из Сибири туда, где Белое движение ещё представляло силу: не то во Владивосток, не то в маньчжурский Харбин, де-факто русскую колонию посреди Китая. На деле судьба верховного и одновременно безвластного правителя была решена. Утром 15 января в иркутском предместье Иннокентьевском Колчака задержали в последний раз — чехословаки утрясали последние детали в торгах с «Политцентром», из-за чьей спины отчётливо торчали уши местных большевиков. Вечером того же дня, по прибытии на городской вокзал, Колчака арестовали прямо в собственном вагоне.
«Без власти Колчак никакой ценности ни для союзников, ни для чехов не представлял. По своим же личным качествам, прямой и резкий, пытавшийся отстаивать "суверенитет Российского правительства" от притязаний союзников, он давно уже находился в остром конфликте с союзниками, а тем более с чехами»
— Александр Ширямов, в 1920 — один из лидеров РКП(б) в Иркутске
Остатки адмиральской свиты не вмешивались в события. С низложенным правителем в иркутскую тюрьму проследовали лишь любовница Анна Тимирёва и последний глава колчаковского правительства Виктор Пепеляев, бывший депутат царской Думы. Последний наверняка проклинал судьбу: премьерство политик выпросил 22 ноября 1919 года — всю свою виртуальную каденцию он провёл в поезде, вёзшем его к месту скорой расправы.
