Что будет с мировой экономикой при новой холодной войне?

Сегодня не надо быть политологом, чтобы заметить: мир на глазах необратимо меняется. Становится больше воинственной риторики, больше ссор, больше «похабных» договоренностей, больше business as usual. Мир это уже проходил, и не единожды. В последний раз — в середине 20 века: «холодная война», начавшаяся с «Фултонской речи» Уинстона Черчилля, продолжалась вплоть до «перестройки» Михаила Горбачева лишь с небольшим перерывом на «разрядку напряженности». Сейчас, похоже, мир вступает в новый период похолодания. Как может вести себя экономика во время «холодной войны 2.0»?

Можно спорить, стала ли речь Джей Ди Вэнса на Мюнхенской конференции по безопасности аналогом «Фултоновской речи» Черчилля, или же все началось с «Мюнхенской речи» Владимира Путина в 2007 году — очевидно, что поворот от сотрудничества к противостоянию произошел где-то в этом промежутке. Но речь Вэнса как минимум оформила то, о чем подозревали, а то и прямо говорили ранее: от политики «мягкой силы», сотрудничества государств с различными политиками в тех или иных глобальных вопросах, от самой политики глобализации мир переходит к политике противостояния, ситуативных союзов, разговора с позиции силы и учета в первую очередь собственных национальных интересов.

От глобальной экономики все чаще будут откусывать куски в пользу экономик национальных, страны вновь начнут отгораживаться таможенными барьерами и пытаться самостоятельно производить все больше продукции, признанной чувствительной. Вместо помощи отстающим, какой бы бесполезной или даже коррупционной она ни была, ведущие страны будут переходить к эксплуатации ресурсов стран-сателлитов. Торговые войны будут случаться все чаще, а военные или гибридные конфликты перестанут казаться экзотикой в самых что ни на есть мирных нынче регионах.

Остается открытым вопрос, насколько ярко проявятся эти тенденции — не исключено, что США, ЕС, Китай и даже Россия попытаются в какой-то момент снизить градус противостояния. Но, к сожалению, надеяться на то, что тренд на похолодание будет переломлен на среднесрочном горизонте, вряд ли приходится.

Что при этом может происходить с промышленностью?

Прежде всего, начнут расти оборонные расходы, а с ними — и оборонный сектор. Обратите внимание: сразу после упомянутой речи Вэнса акции европейских компании аэрокосмического и оборонного сектора резко пошли в рост. Инвесторы верно предположили, что теперь у них появится больше заказов. Одновременно стали падать акции американских компаний ОПК на сообщении Washington Post о том, что новый глава Пентагона Пит Хегсет поручил сократить оборонный бюджет на 8% в год. Однако нет сомнений в том, что долго сокращения в американском оборонном и аэрокосмическом секторе не продлятся: в условиях нового тренда США, как и всем остальным, придется наращивать и модернизировать свой военный потенциал.

Другое дело, что новая «холодная война» предполагает и новые подходы к гонке вооружений. Илон Маск уже сделал космос коммерческим: скорее всего, теперь и гонка вооружений будет вестись силами прежде всего частных компаний. И не в рамках мобилизационного задания, как это было в годы Второй Мировой и последующей холодной войны, а в рамках коммерческого заказа на основе ожесточенной конкуренции. Потому что главным в новой гонке станет освоение новых видов вооружения, новых видов связи, новых видов самих способов ведения войны.

Например, война в Украине показала, что на ведущее место выходят дроны, которые до сего времени мало ценились. И нет сомнений, что теперь дроны будут совершенствоваться, как и само управление ими.

Это дает толчок развитию новых материалов и конструкторских разработок — дроны должны стать малоразличимыми, более легкими, с большим радиусом действия, возможностями нести большую нагрузку и иметь достаточно большое количество специализаций.

Может разрешиться и главный вопрос в отношении развития искусственного интеллекта. Сейчас никто не понимает, как будет осуществляться монетизация весьма дорогих и энергоемких языковых моделей: для развития им нужна широкая база пользователей, а дорогая подписка будет ограничивать этот ресурс. Но в контексте перевооружения ИИ начинает играть заметную роль: от применения в тех же дронах, которые в этом случае не сбить с пути средствами РЭБ, до кибератак и кибербезопасности. Это, кстати, тоже область, которая станет очень востребованной. В этом случае для широкой публики доступ к ИИ можно сделать и вовсе бесплатным. Пусть тренируются, за более развитый ИИ оборонный бюджет больше заплатит.

То же самое может произойти с разработками квантовых вычислений: сегодня они сдерживаются опасениями взлома любого шифра, включая криптовалюты — завтра эта опасность превратится в преимущество на поле боя, как реального, так и виртуального.

Традиционные бенефициары гонки вооружений тоже вряд ли будут забыты: как ни крути, но и снаряды, пушки и ракеты нужны. А значит, нужна и металлургия. Причем в свете той же модернизации будет идти поиск новых материалов, а для них, как правило, нужны редкоземельные металлы — возможно, поэтому Дональд Трамп так ухватился за возможность добывать их в Украине.

Кроме металлургов (и добывающих сырье компаний), новое дыхание получит химическая промышленность — все по тем же причинам. Плюс та же война в Украине показала, что самым ценным ресурсом на войне по-прежнему являются люди.

В условиях демографического спада и повышения ценности человеческой жизни — в том числе, в глазах самих потенциальных военных, — появляется необходимость совершенствования военного снаряжения.

Солдат должен быть защищен, невидим для тех же дронов и хорошо ориентироваться в боевой обстановке. Кстати, тут тоже может пригодится ИИ: со временем ему можно будет поручить полный комплекс работ, от разработки стратегии операции до доведения тактического задания до каждого бойца в режиме реального времени. Нет, генштабисты никуда не денутся — они будут ставить задачи ИИ на основе данных разведки, политических задач и креативных идей по достижению цели. Скорее всего, у них уменьшатся мышцы и животы, зато сильно вырастут лобные доли.

Для всего этого понадобится энергия. Много энергии, причем со стабильной подачей. Самые эффективные способы это обеспечить: атомная энергия и накопители энергии, куда собирается энергия от иных, менее стабильных генераций, включая альтернативную. Соответственно, есть смысл смотреть на разработки в этом направлении.

Что будет с экономикой?

Все это будет требовать денег. Много денег — значительная часть работ по перевооружению будет идти на самом острие науки, а это дорого. Привлечение частных компаний также удорожает работы — тем более, что есть вероятность того, что в оборонном секторе многих стран сложится своеобразная система чеболей, где выполнять оборонзаказ будут несколько консорциумов, включающих научные лаборатории, производства и добытчиков, монополизировавших тот или иной сектор ОПК.

Деньги же, в условиях высокой долговой нагрузки у большинства развитых стран, придется брать либо через налоги, в том числе, косвенные, либо через заимствования.

Налоги — это повышение инфляции. Которая, в свою очередь, дает облегчение бюджету через девальвацию национальной валюты.

Но это, в свою очередь, ведет к недовольству электората, а его лояльность в условиях «холодной войны» важна. Поэтому можно ожидать, что центробанки будут «творчески» подходить к вопросу регулирования инфляции — не исключено, что порог нормы будет повышен. А правительства будет сочетать рост налоговой нагрузки (в том числе, через косвенное налогообложение) с повышением привлекательности гособлигаций за счет «вкусных» ставок купонов.

Безусловно, будет расти золото — оно всегда растет при росте напряженности, а в условиях, когда будет падать сила доллара (а это неизбежно при деглобализации), тем более. С криптовалютами сложнее: пока биткойн ведет себя то как золото, то как ценная бумага и больше зависит, кажется, от того, есть ли на рынке «лишние» деньги. Кстати, валютные войны — тоже непременное следствие «похолодания», поэтому будет расти спрос на валюты-убежища, вроде швейцарского франка.

Снова появится почти исчезнувший за время низких ставок класс рантье — если надежные облигации будут давать более 5–6% в крепких валютах. Возможно, новое дыхание получит рынок инвестиционной недвижимости. Правда, вряд ли в условиях роста напряженности это будет курортная недвижимость в экзотических странах — разве что какие-то объявят нейтралитет и защиту от преследования. Скорее, речь будет идти о недвижимости в промышленных и финансовых центрах — там, где будут крутиться деньги. Хотя при нынешней низкой доступности жилья этот прогноз может и не сбыться — разве что та же инфляция сделает жилье относительно более дешевым или же этот рынок достанется крупным игрокам.

Вообще правило «богатые богатеют, а бедные беднеют» станет ощущаться все сильнее. Средний класс исчезает, все больше переходя в класс бедняков.

Об этом эксперты говорят давно, еще со времен пандемии ковида. К сожалению, это порождение «эпохи процветания», скорее всего, канет в Лету — во всяком случае, в том, что касается наемных специалистов. Другое дело, что само понятие бедности, скорее всего, изменится: бедняки смогут жить во вполне комфортабельных квартирах (съемных) и скромных домах, путешествовать, развлекаться — не говоря уж о полноценном питании и одежде. У них даже будут какие-то инвестиции и пенсионные планы. Просто их доходы будут упираться в «стеклянный потолок», над которым будут проплывать недоступные яхты, виллы, гольф-клубы, семейные фонды и престижные закрытые университеты с возможностью войти в клуб избранных. Биография Вэнса или Обамы станет для этого клуба скорее исключением, чем правилом. Гораздо чаще будут встречаться люди с биографиями типа Трампа или Маска.

Значит, все так печально?

Не совсем. История учит, что гонка вооружений всегда приводила к технологическим инновациям, которые меняли экономический уклад, а это приводило к росту благосостояния и качества жизни широких слоев населения. Последний такой пример — компьютеры и интернет, вышедшие на широкий рынок из недр ОПК и научных центров (тоже, впрочем, связанных с военными разработками). Пока нет оснований думать, что в этот раз будет по-другому, хотя сейчас и растут опасения, что ИИ и роботы заменят людей. Не заменят — как не заменили людей ткацкие станки. Другое дело, что растет роль образования, как общего, так и профессионального, непрерывного. Так что образовательный сектор тоже не будет бедствовать.

Кроме того, есть надежда, что и период нынешней «холодной войны 2.0» окажется короче предыдущего — вместе с научно-техническим прогрессом ускоряются и социально-политические, экономические процессы. Ведь, по большому счету, игра с нулевой суммой менее выгодна, чем игра на условиях win-win — для всех игроков, даже для победителей. Так что, после снятия основных накопившихся в мире противоречий и дисбалансов, снова наступит время разрядки и сотрудничества. Возможно, в это раз оно продлится дольше.