Социал-предатели против неудачливых революционеров: краткая история французских левых

Летом прошлого года Эмманюэль Макрон распустил Национальную ассамблею Франции. Президент надеялся, в частности, на то, что левые партии не сумеют объединиться к выборам и проиграют их. Но расчет не оправдался. В считанные дни четыре крупнейшие левые партии — социалисты, коммунисты, зеленые и «непокоренные» (партия Жан-Люка Меланшона) — забыв о прежних распрях, создали Новый народный фронт. Их коалиция триумфально получила наибольшее количество депутатских кресел, но не парламентское большинство.

Спустя семь месяцев Новый народный фронт трещит по швам. Социалисты — за коллаборацию с правительством, а «непокоренные» требуют отставки Макрона. Французские левые вновь возвращаются к вечной дуэли двух непримиримых левых течений: одно вписывается в революционную традицию, другое видит в реформизме единственный путь к изменениям. Но куда уходят корни этого спора во Франции и почему два этих течения считаются непримиримыми?

В 1920 году в городе Тур состоялся 18 исторический съезд Французской секции Рабочего интернационала (ФСРИ). Первая мировая война деморализовала и раздробила эту большую партию, которая еще недавно была второй в стране с сотней депутатов в парламенте. В июле 1914 года был убит Жан Жорес, отец основатель французского социализма, сумевший десятью годами ранее объединить самые разные левые течения в единой ФСРИ. На протяжении долгих месяцев накануне войны на страницах основанного им же журнала l’Humanité («Человечество»), Жорес публиковал свою ежедневную антивоенную колонку, в которой призывал французский и немецкий пролетариат к дезертирству и забастовкам в случае военного конфликта между Францией и Германией.

Именно за эту пацифистскую борьбу французский националист Рауль Виллан застрелил Жореса. Война, которую Жорес не сумел предотвратить, вынудила многих социалистов отказаться от своих антивоенных позиций и поддержать правительство «Святого союза», объединившее главные политические партии страны в военное время. Другая часть ФСРИ категорически отказалась поддерживать любое правительство, ведущее войну, и осталась в жесткой антивоенной оппозиции. Съезд 1920 года должен был рассудить кардинально противоположные подходы этих двух течений.

Но, вероятно, наиболее спорным вопросом, обсуждаемым в Туре, было вступление ФСРИ в только что основанный Лениным 3-й Интернационал: стоит ли безусловно подчиниться подконтрольному большевикам Коминтерну? Итогом нескольких дней ожесточенных споров и дискуссий стало историческое голосование — 3252 делегата поддержали вступление, 1022 проголосовали против. Так родилась Коммунистическая партия Франции, отколовшаяся от социалистов и вступившая в большевистский Коминтерн. Именно коммунисты и социалисты воплотили собой два непримиримых левых течения, вокруг которых между любовью и ненавистью крутится жизнь французских левых последние сто лет.

Впервые этот политический развод дает о себе знать на практике в 1924 году. Тогда левая электоральная коалиция, так называемый «картель левых», победила на парламентских выборах, слегка опередив Национальный блок, союз правых партий. В отличие от социалистов, поддержавших коалицию с радикальными республиканцами, но отказавшихся участвовать в правительстве из страха быть обвиненными в предательстве, коммунисты изначально заявили о своем намерении оставаться в оппозиции согласно марксистским идеалам. Эта дихотомия между более сговорчивыми и умеренными социалистами и бескомпромиссными коммунистами продлится еще десять лет.

Но в 1934 году, на фоне националистских и фашистских настроений, набирающих силу по всей Европе, непримиримые левые решают все-таки забыть на время прошлые обиды и объединиться к выборам 1936 года. Для этого глава коммунистов Морис Торез даже заручился одобрением товарища Сталина, который до этого запрещал какое-либо сотрудничество со скептичными в отношении Советского союза социалистами.

Народный фронт, невиданная электоральная коалиция радикальных республиканцев, социалистов и коммунистов, триумфально заполучил абсолютное большинство в Национальной ассамблее. Впервые в истории главой французского правительства стал социалист и еврей Леон Блюм.

Но и в этот раз коммунисты быстро ретировались, отказавшись вступать в правительство с «буржуазной» Радикальной партией. Несмотря на существенные реформы — оплачиваемые отпуска, сокращение рабочей недели до 40 часов, профсоюзные права, правительство Блюма было вынуждено «сделать паузу» в своей политике уже в 1937 году. Под давлением правой оппозиции, промышленников и ухудшающейся экономической ситуации первое правительство «Народного фронта» ушло в отставку, а «пауза» Блюма вызвала гнев у левого крыла социалистической партии и у коммунистов, которые в конце концов решили порвать с коалицией, не оправдавшей их ожиданий. Реформизм вновь ударился о прочную стену экономической реальности, а революционеры в очередной раз разочаровались в «социал-предателях». Народный фронт, сливший два непримиримых левых течения в едином порыве надежды, так и не смог заставить преодолеть их фундаментальные разногласия.

Важнейшим событием в истории двух непримиримых левых течений стал 1971 год. Тогда по итогам 58-го съезда социалистической партии ее первым секретарем стал Франсуа Миттеран, главный оппонент генерала Де Голля в послевоенной Франции, проигравший ему во втором туре президентских выборов 1965 года. Миттеран радикально обновил собственную партию, включив в нее множество новых и молодых левых движений. Коммунистическая партия, пережившая апогей своего влияния после конца Второй мировой, становилась в свою очередь все более архаичной, а ее прямые связи с Кремлем вызывали все больше вопросов на фоне Холодной войны.

Все эти обстоятельства позволили новому первому секретарю социалистов воплотить в жизнь свою политическую линию левого союза, за которую он всегда выступал. В 1972 году коммунисты и социалисты подписали легендарную Общую программу правительства Левого союза, которая объединила их на долгие годы вперед. Это событие перевернуло с ног на голову расклад сил на левом фланге — гегемония социалистов под предводительством Франсуа Миттерана теперь была очевидна. Именно он, разумеется, стал единым левым кандидатом в президенты Франции.

Проиграв Валери Жискар Д’Эстену в 1974 году, Миттеран в конце концов привел Левый союз к победе семью годами позже. Впервые в истории Пятой республики президентом стал социалист, а в новое правительство вошли три министра-коммуниста. Но и этот медовый месяц не продлился вечность.

После динамичной политики национализаций и структурных реформ в первые полтора года своего правления, Франсуа Миттеран был вскоре вынужден отказаться от воплощения в жизнь Общей программы, подписанной вместе с коммунистами. Уже в 1983 году из-за высокой инфляции и растущего дефицита социалисты объявили о серьезном сокращении расходов, а с 1984 года начали проводить политику массовых приватизаций. Очередной развод с коммунистической партией не заставил себя долго ждать. Правительство Лорана Фабиуса, назначенное в июле 1984 года, не включило в себя ни одного коммуниста.

Президент Франции Франсуа Миттеран на пресс-конференции в Бельгии, 30 марта 1985 года

Reuters-Archive/ Scanpix

Правление Франсуа Миттерана, завершившееся в 1995 году, дало рождение новому поколению французских левых — Лионель Жоспан, Жан-Пьер Шевенеман, Франсуа Олланд и Жан-Люк Меланшон и многие другие пришли в большую политику именно в эти годы. Это правление ознаменовало и две исторические трансформации социалистической партии: с одной стороны, ее полную гегемонию на левом фланге и доминирование над коммунистами, а с другой — окончательный отказ от марксистских норм и от амбиции выхода из капиталистической системы. Леволиберальное, социал-демократическое и проевропейское крыло социалистической партии стерло раз и навсегда «революционных реформистов», о которых когда-то писал Жорес. Но впереди социалистов и постепенно уходящих в прошлое коммунистов еще ждал последний час славы.

К всеобщему удивлению 1997 год ознаменовался роспуском Национальной ассамблеи. Избранный двумя годами ранее Жак Ширак захотел заполучить более комфортное парламентское большинство и решился на эту авантюру, несмотря на слабую поддержку в опросах. Президент, как и многие до и после него, надеялся на то, что левая оппозиция и, в частности, социалисты, разбитые четырнадцатью годами Миттерана, не смогут объединиться и организоваться к парламентским выборам. И вновь в нужный момент самые разные левые течения сумели найти почву для электорального союза — социалисты, коммунисты, зеленые и радикальные республиканцы разгромили правых, заполучив парламентское большинство. План Ширака провалился — и Францию ждало третье в истории «сосуществование»: политическая ситуация, в которой президент и премьер-министр не представляют одну и ту же партию.

Новым премьером был назначен Лионель Жоспен, преемник Франсуа Миттерана на посту первого секретаря социалистической партии. Правительство Жоспена, так называемые «плюралистические левые», продержалось у власти целых пять лет, до конца мандата Ширака. Не сумев провести никаких структурных реформ, оно тем не менее показало отличные результаты в сфере борьбы с государственным дефицитом, прав рабочих и прав на социальные льготы. Но за триумфальной победой 1997 года скрывалась горькая правда, которую не хотели замечать ни «бароны» социалистической партии, ни слабеющие коммунисты — еще с первого срока Франсуа Миттерана рабочий класс и необеспеченные жители французских регионов все больше голосовали за «Национальный фронт», крайне-правую партию Жана-Мари Ле Пена.

Другими словами, коммунистическая партия, которая когда-то была партией рабочих и регионов, полностью потеряла свой электорат, соблазненный ксенофобскими лепеновскими лозунгами «Миллион безработных — это миллион лишних мигрантов! Франция и французы в первую очередь!».

В свою очередь для социалистической партии это означало, что она окончательно стала партией городского, прогрессивного и молодого электората, зачастую не имеющего ничего общего с «пролетариатом».

Этот слон в комнате стал очевиден лишь на президентских выборах 2002 года, когда Жан-Мари Ле Пен вышел во второй тур, опередив Лионеля Жоспена на полтора процента. Невиданный шок для всего французского общества — впервые в истории Пятой республики левый кандидат не вышел во второй тур, впервые во второй тур вышел крайне-правый политик. После беспрецедентной волны протестов и без особого сюрприза Жак Ширак победил во втором туре, набрав больше 80% голосов. Левые были нокаутированы. На долгие годы спор двух непримиримых левых течений был забыт, а социалистическая партия, окрещенная правыми «партией правительства», беспрепятственно доминировала на левом фланге, ожидая возвращения к власти. Социал-демократы могли бы и дальше наслаждаться гегемонией слева, если бы не избрание в 2012 году Франсуа Олланда.

Франсуа Олланд на церемонии в честь памяти жертв терактов в Париже.

EPA / Philippe Wojazer

Вопреки всем прогнозам Франсуа Олланд одержал верх в борьбе за кандидатуру социалистов на президентских выборах 2012 года. Впервые за пятнадцатилетнее правление правых у социалистов появилась надежда на победу в дуэли с теряющим популярность Николя Саркози. Олланд сумел убедить даже тех, для кого социалистическая партия давно отдалилась от левых идеалов — его обещание бороться с «влиянием денег на политику» для многих ознаменовало возвращение к историческим левым ценностям. На тот момент многие крупные левые политики, состоявшие в социалистической партии, разочаровались и покинули ее.

Решивший поддержать Франсуа Миттерана троцкист Жан-Люк Меланшон, долгое время воплощал левое крыло социалистов. В 2008 году он сдал свой партийный мандат, а уже в 2009 основал собственную Левую партию, выступавшую против экономического либерализма и евроинтеграции. В годы, последовавшие за избранием Олланда именно Меланшон неустанно трудился, чтобы вернуть во французскую политику спор двух непримиримых левых течений — «социал-предателей» и «революционеров». И в конце концов оказался провидцем.

Пять лет, проведенные Франсуа Олландом в Елисейском дворце, забили последний гвоздь в крышку гроба социалистической партии, потерявшейся в экономическом либерализме, правой фискальной политике и политических скандалах.

«Социал-предатели» стерлись с французского политического пейзажа, присоединившись к исчезнувшим десятью годами ранее «революционерам».

Пришедший к власти в 2017 году Эмманюэль Макрон стал симптомом этой политической перверсии и глубокого кризиса ценностей, олицетворением протеста и усталости от традиционных партий — как левых, так и правых. Но не стоит забывать, что на тех самых выборах второе место заняла крайне-правая кандидатка Марин Ле Пен, а третье — Жан-Люк Меланшон, претендовавший представлять «программу разрыва с капиталистической системой». Где-то мы это уже слышали, не так ли?

На костях социал-демократов, утративших влияние, этот политический воспитанник Франсуа Миттерана еще той, антикапиталистической закалки, сумел возродить политическое предложение на левом фланге французской политики. В 2022 году Меланшону не хватило уже лишь двух процентов для выхода во второй тур президентских выборов. Его леворадикальная стратегия дала свои плоды. К парламентским выборам летом того же года Жан-Люк Меланшон предложил другим левым партиям электоральный союз на базе его президентской программы.

Коалиция, напоминающая собой ту, что победила в 1997 году, к всеобщему удивлению пришла второй на выборах, приведя в Национальную ассамблею сразу 147 социалистов, коммунистов, зеленых и меланшонистов («непокоренных»). Эта рука помощи, протянутая Меланшоном социалистической партии, когда-то «партии правительства», спровоцировала самые разные реакции социалистических лидеров. Для одних этот альянс был неприемлем в силу радикальности Меланшона и его позиций по международным и экономическим вопросам, другие же увидели в нем возможность ренессанса для партии, все еще помнящей о своих золотых временах. Ясно было одно — спор двух непримиримых левых течений возвращается.

Новый раскол между двумя непримиримыми левыми течениями стал очевиден после террористической атаки ХАМАСа на Израиль 7 октября 2023 года.

Тогда социалисты, коммунисты и зеленые единогласно осудили «теракты» против израильтян, а «Непокоренная Франция», партия Меланшона, отказалась квалифицировать ХАМАС как террористическую организацию, ограничившись «сочувствием всем пострадавшим». Разногласия касательно палестино-израильского конфликта стали началом конца для левого союза, появившегося на свет полутора годами ранее. Финальным его актом стали выборы в Европарламент, когда левые партии не смогли прийти к соглашению — в частности по международным вопросам — и выдвинули своих кандидатов по-отдельности. Социалистическая партия набрала 14%, опередив с запасом своих «непокоренных» коллег. Вопрос о непримиримости левых никогда не был так актуален, как тогда.

У социалистов, уставших от нападок правых и центристов из-за союза с «радикалами» и «антисемитами», наконец-то появилась надежда на эмансипацию и воплощение нового более умеренного электорального предложения на левом фланге. Эти надежды были уничтожены роспуском Национальной ассамблеи, о котором Эмманюэль Макрон объявил сразу после результатов выборов в Европарламент. Единственным способом не потерять представительства в парламенте был новый электоральный союз с «Непокоренной Францией» и другими левыми партиями. Так появился «Новый народный фронт», заполучивший наибольшее количество депутатских кресел по итогам внеочередных парламентских выборов. И впервые за десять лет депутатов-социалистов столько же, сколько «непокоренных» депутатов. Баланс сил выровнялся, но сколько продержится новый альянс?

Жан-Люк Меланшон

YouTube-канал Le Monde

Меланшон, потерявший монополию на левом фланге, решил сменить свою политическую стратегию. В ситуацию политической нестабильности, в которой оказалась Франция, он решил ставить на отставку Эмманюэля Макрона и внеочередные президентские выборы, на которых он сам, разумеется, и победит. Чтобы эта стратегия воплотилась в жизнь, указ «непокоренным» парламентариям прост — блокировать работу Национальной ассамблеи, препятствовать парламентским дискуссиям и требовать отставки правительства и президента. Такой подход сразу же накалил обстановку внутри «Нового народного фронта» и социалистическая партия моментально дистанцировалась от «антисистемных» меланшонистов, надеясь сохранить свою репутацию «партии правительства».

В январе «Непокоренная Франция» выдвинула вотум недоверия правительству, протестуя против бюджета, представленного премьер-министром Франсуа Байру. Социалисты отказались поддержать вотум недоверия и выступили за формулу «лучше плохой бюджет, чем его отсутствие», спасая тем самым голову премьер-министра. Мотив развода так и не изменился за сто с лишним лет существования спора двух непримиримых левых течений: Жан-Люк Меланшон заявил о «социал-предательстве» и объявил об исключении социалистической партии из «Нового народного фронта».

Тем временем французские журналисты и политики все чаще говорят о намерении Макрона вновь распустить Национальную ассамблею предстоящим летом. Увидим ли мы вновь воссоединение лучших врагов и худших друзей, которые всегда умудрялись забыть о прежних распрях и обидах в критический момент? Ведь спор о том, как нужно править — маленькими шажками или широкими революционными изменениями — всегда будет противопоставлять две исторически противоположные левые культуры.