Анна Каретникова
В издательстве Freedom Letters вышла книга Анны Каретниковой* «Я — сотрудница ФСИН», в которой она рассказывает о своем опыте работы ведущим аналитиком в московском УФСИН в 2016–2023 годах. В тюремную систему Анна Каретникова* пришла из правозащиты: в течение восьми лет она работала в Общественной наблюдательной комиссии Москвы, одновременно оставаясь сотрудником правозащитного центра «Мемориал»* (этому периоду посвящена ее предыдущая книга «Маршрут»). В 2023 году Каретникова вынужденно уехала из России после длительного допроса в Управлении собственной безопасности ФСИН и предупреждения коллег. О тюрьме и безуспешных попытках ее изменить Анна Каретникова* рассказала Ольге Серебряной.
«В отличие от политических, обычными зэками никто не занимался»
— Расскажите, как тюрьма появилась в вашей жизни?
— Все началось с работы в ОНК. Когда в 2008 году приняли закон об общественных наблюдательных комиссиях, никто этого уже не ожидал. За него бились много лет, но он лежал без движения. А тут вдруг Путин проснулся и его подписал. И кому-то надо было войти в состав московской комиссии, а желающих особо не было, потому что у всех были свои правозащитные занятия. Вот и предложили мне и Мише Кригеру, который сейчас в тюрьме сидит (в мае 2023 года суд приговорил Михаила Кригера к семи годам колонии общего режима по обвинению в оправдании терроризма и разжигании ненависти за посты в Facebook*; отбывает наказание в ИК-5 в Нарышкино Орловской области. — Republic). А мы с ним такие люди, которые не очень умеют отказывать. Мы не могли сказать, что мы вообще-то войной в Чечне занимаемся (в 2000-х годах Анна Каретникова была координатором Антивоенного клуба, проводившего акции против агрессии России в Чечне. — Republic). И так мы и вошли в эту самую ОНК.
Сначала мы работали главным образом по задержаниям на митингах, но в какой-то момент мы с Михаилом начали ходить и в тюрьму. И не только мы, другие члены комиссии тоже: там были журналистка Зоя Светова, правозащитница Люда Альперн, Валерий Борщов — люди, которые плотно занимались кейсом Сергея Магнитского. А потом так вышло, что с политических заключенных я переключилась на обычных заключенных, правами которых в тот момент систематически вообще не занимались.
— Как эта деятельность ощущается изнутри? В вашей первой книге описывается, как вы активно включились в тюремную работу в связи с голодовкой узника Болотной Сергея Кривова*. И то, что с вами произошло, сильно напоминает метанойю — обращение сознания, переключение в какую-то другую жизнь. Вы чувствовали работу в тюрьме как какую-то свою миссию или она оставалась для вас просто работой?
— Когда я уже закон хорошо почитала и поняла, что знаю его лучше, чем большинство сотрудников следственных изоляторов, то оказалось, что на моем месте я действительно могу помогать людям. Можно помочь, например, получить медицинскую помощь или перевести кого-то в другую камеру из той, где над человеком издеваются сокамерники. Не знаю, можно ли это назвать миссией. С одной стороны, конечно, приятно, когда можешь помочь, а с другой — со временем я вообще перестала через себя пропускать какие-то болезненные истории. Начинаешь смотреть на все это прагматически: есть задача, надо ее решить. А через неделю ты уже не помнишь ни этого человека, ни чем он, собственно, болел. Оказали помощь: освободили по состоянию здоровья или перевели куда-то, еще пару раз к нему зайдешь, убедишься, что все нормально, или на разговор его выведешь на коридорчик — и все, переходим к следующим задачам. Например, почему картошка гнилая?
Анна Каретникова
— Как из члена ОНК вы стали сотрудницей ФСИН?
— В октябре 2016 года состоялось переназначение членов ОНК Москвы. В обновленный состав не попал почти никто из наблюдателей, ставших уже профессионалами в своем деле. Я не могла баллотироваться в московскую ОНК, потому что проработала уже три срока, и поэтому баллотировалась в Подмосковье, однако включена в состав комиссии не была. С тюрьмой нужно было расставаться, но в этот момент меня пригласили на работу во ФСИН, создав под меня специальную должность аналитика. Вот как-то так.
«Изоляторы давно были для меня домом, где много-много комнат, и в каждой я нужна, меня ждут. А я больше не приду. Двери КПП с лязгом закрылись за мной навсегда. Я пыталась обжиться в урезанном новом мире, где этих комнат больше нет. Их отобрали у меня, незаслуженно, ни за что… Многие не прошедшие в новый состав члены ОНК разделяли мои эмоции. <…> В этот момент меня пригласили на работу во ФСИН. Это не стало для меня шоком, как для многих, но стало спасением».
Анна Каретникова. «Маршрут»