Графика - Прошу слова
Republic каждый день выпускает тексты журналистов, экспертов и политиков. Но иногда самые яркие мысли рождаются не в колонках, а в комментариях подписчиков. Чтобы не прятать их внизу страницы и на электронной почте, мы запускаем рубрику «Прошу слова» — здесь будут публиковаться ваши лучшие письма и реплики. Сегодня публикуем ответ на интервью политолога Бориса Пастухова от от подписчика, представившегося, как Хаим Иоффе, курьер службы доставки.
В интервью журналисту настоящего издания Евгению Сеньшину уважаемый Борис Пастухов утверждает, что страх и жестокость в краткосрочном периоде позволяет режиму нарастить свой ресурс и выживаемость, но долгосрочно эта стратегия (со слов Бориса) опасна, т.к. общество может утратить страх смерти. С этим мы не согласимся: опыт послевоенного сталинизма показывает, что «проголодавшееся, огрубевшее, потерявшее нравственные ориентиры» общество не склонно возражать правителю, и только лучше строится в иерархию наподобие павианьей — при условии, конечно, что вожак демонстрирует альфа-самцовые качества. В частности это означает, что чистое поражение в войне нежелательно для выживания режима. Взбунтоваться общество может, только увидев другого кандидата в вожаки, но сейчас таких сажают (Гиркин) либо ликвидируют (Навальный, Пригожин, отчасти Марцинкевич). В случае же отсутствия политических альтернатив, грубость и жестокость общества выльются не в бунт, а в уличный криминал.
Далее Борис заявляет, что самое слабое место в стратегии Путина — отсутствие стратегии деэскалации и выхода. А уважаемый Владимир Борисович пишет: «необходимо, чтобы как минимум одна из непосредственных сторон войны пришла к осознанию того, что ее продолжение несет для политического руководства этой страны больше рисков, чем ее прекращение». Здесь два возражения:· прекращение огня не может быть односторонним актом, это штука двухсторонняя;· безусловное согласие на прекращение огня — это де-факто безоговорочная капитуляция. Это редкость, обычно две стороны прекращают огонь на каких-то взаимных условиях.
Согласен ли Путин прекратить огонь на каких-то условиях? Конечно, согласен! Он вовсе не собирается завоёвывать всю Украину целиком до венгерской границы или истреблять всех военнослужащих ВСУ поголовно. Свои условия он огласил ещё год назад:· полная оккупация 4 областей (включая. например, город Запорожье, где российской армии вообще не было),· «демилитаризация», т.е., ограничение численности ВСУ и· «денацификация», т.е., внедрение в украинское уголовное законодательство аналогов ст. ст. 205.2 (оправдание терроризма) и 354.1 (реабилитация нацизма) УК РФ.
Почему же война до сих пор не прекратилась? Потому что озвученные Путиным условия завышены и оскорбительны, в связи с чем Зеленский полагает, что продолжение войны — лучший вариант, чем согласие со столь оскорбительными условиями.
Но и сам Зеленский согласен на прекращение огня на определённых условиях — по текущим линиям фронта. Он давно уже не говорит о возврате контроля над всей международно-признанной территорией Украины, штурме Донецка и т.п. Но, тем не менее, на оскорбительные путинские условия он не согласен тоже. Именно существование «зазора» между максимальными условиями, на которые согласен Зеленский и минимальными, на которые согласен Путин, и обуславливает продолжение войны.
Примерно с конца 2023 года, после провала украинского наступления на юге, война, помимо воли обеих её сторон, перешла в режим «войны на истощение» (вариант детской игры «кто первым моргнёт»). Возможных исходов, вариантов развития событий мы видим 3–5:
· поражение РФ вчистую I — первой «лопнет» российская экономика, находящаяся ныне в гораздо более уязвимом положении, чем полгода назад: «выветривание» ресурсов из гражданского сектора приводит к повышению потребительских цен. В целях борьбы с повышением цен Центральный банк России сильно повысил процентную ставку. Повышение ставки, в свою очередь, ведёт к угнетению деловой активности в РФ. В настоящее время в российской экономике сложилась ситуация, при которой увеличение ставки никак не влияет на инфляцию (но губит деловую активность), а её снижение — никак не влияет на деловую активность (но разгоняет инфляцию). Нечто подобное наблюдалось в экономике Российской Империи во второй половине 1916 года. Позволяющих избежать срыва в спираль стагфляции (а возможно, и социального взрыва) механизмов, таких как предоплата оборонных заказов, Путину хватит, по оценкам Института изучения войны, на период от полугода до года. В случае дальнейшего продолжения войны появляется риск распространения массовых отраслевых банкротств и неплатежей на банковскую систему, после чего события развиваются как в феврале 1917 года;
· поражение РФ вчистую II — в России исчерпываются желающие пойти с улицы на контракт за деньги. Запрессованные зеки и срочники остаются, но их перестаёт хватать на замещение вызванных мясными штурмами потерь. Данная ситуация ставит Путина перед неприятной трилеммой: а) воевать сокращающейся армией (чревато прорывами противника наподобие осени 2022 года), б) возобновлять мобилизацию (чревато солдатскими бунтами); в) подписывать позорное перемирие;
· победа РФ I — первыми лопнут ВСУ (уже сейчас в ВСУ наблюдается острая нехватка пехоты, хотя техники ещё хватает — так что порой украинские солдаты не открывают огонь по приближающемуся противнику, чтобы не демаскировать позиции), после чего события будут развиваться на манер немецкого блицкрига весной 1940 года;
· победа РФ II — Трамп утрачивает интерес к войне и снижает уровень вовлечённости США в эту войну до нуля. Европейцы же соглашаются на любые условия мира, лишь бы прекратилось кровопролитие на востоке Европы, украинские беженцы вернулись в свою страну, а сами европейцы могли обогреваться российским газом. Ещё в мае-июне данный сценарий казался основным, но с конца июля шансы на его осуществление резко снизились;
· «победообразное» поражение РФ — под внешнюю диктовку Путин подписывает перемирие (скорее всего по текущим линиям + 1000–1500 кв.км, это «премия за наступательную инициативу», такую площадь ВС РФ захватывают за 2–3 месяца), после чего предпринимаются (в т.ч. внешними деятелями) экстраординарные меры к спасению российской экономики (де-факто к спасению режима). Разновидностью этого варианта является «обескровливание» — такое состояние российской экономики, при котором она может долго деградировать без кризисов — и, соответственно, прекращение огня только после достаточно долгой деградации.
Подчёркиваю, что наиболее выгодный для самой России вариант — это не проверять, «кто первым моргнёт», а подписать как можно скорее прекращение огня, и далее, по мере снятия санкций, торговать и с Западом, и с КНР, пусть даже и находясь на задворках мировой политики. Трампу будет выгоднее постепенно снять санкции, чтобы «выдернуть» РФ из подчинения Китаю.
Со словами Бориса и соглашусь, и не соглашусь: (политическое) выживание Путина зависит от того, в какой мере выход из войны будет похож на победу. В случае поражения вчистую Путин не сумеет представить населению (и офицерству) исход войны как выигрыш, в связи с чем шансы на восстание против Путина (тот самый русский бунт, бессмысленный и беспощадный; но скорее всего он будет протекать в форме не открытого бунта населения на площадях, а офицерского заговора) возрастают вплоть до единицы: потрачены огромные ресурсы, включая сотни тысяч людских жизней, страна ослаблена, а заявленные цели не достигнуты — стало быть, кто-то должен за это ответить. И никем, кроме Путина, здесь гнев армейских масс не обойдётся.
Напротив, в случае если поражение Путина будет достаточно похожим на победу, затраты ресурсов окажутся объяснимы и понятны, и шансы свержения Путина падают. А поскольку неуёмные Z-ники (не охранители) не угомонятся сразу и начнут «клевать» Путина за де-факто проигрыш войны, тот будет вынужден репрессировать значительный контингент Z-сообщества. Конечно, поражение Путина, пусть и имеющее вкус победы, должно оставаться поражением и в победу не превращаться: например, условия не должны включать сдачу города Запорожье и каких-либо территорий на правом берегу Днепра, а также ограничений на дальнейший размер и состав ВСУ. (Не должно быть и условия о нейтралитете Украины и о её отказе от вступления в НАТО. В настоящее время будет лучше, если в НАТО она не вступит в ближайшие 10–15 лет, но это должно быть оформлено не как условие договора, а как добрая воля президента США, односторонний акт).
Если наилучший для Трампа исход войны — это «победообразное» поражение Путина, то усилия администрации США должны быть направлены на прекращение огня до того, как случится крах либо российской экономики, либо ВСУ. Выше написано о «зазоре» между требованиями Путина и Зеленского. Чтобы привести Россию к примирению, необходимо вовлечь её в процесс торга — причём, начать надо с предложения Путину отступить, и далее постепенно доторговываться до мира по текущим линиям, с небольшой премией Путину за наступательную инициативу — в размере площади, занимаемой российской армией за 2–3 месяца, т.е., 1000–1500 кв. км при нынешних темпах. Пока Путин торгуется, т.е., постепенно сбавляет свои требования, карать его не следует.
Карать Путина следует только в случае отказа от торга, например при повторении одних и тех же требований более двух раз подряд, при попытке усилить требования или «замылить» торг разговорами не по существу (историческими экскурсами, например). При этом начиная с некой, заранее оговоренной даты «карательные усилия» не должны сводиться к одним лишь уговорам Путина, а должны включать усиленные поставки оружия, вторичные экономические санкции и администрирование экономических санкций «на земле», например, физическое патрулирование Балтийского моря и задержание «чёрных» танкеров. Только так можно убедить Путина в бессмысленности продолжения войны — точнее, в том, что в случае её продолжения российская экономика лопнет раньше, чем ВСУ.
Вводить новые санкции, кроме вторичных, не имеет смысла, пока не будет достигнуто эффективное администрирование «на земле» уже введённых. Более того, ряд санкций, даже будь они эффективны в плане остановки путинской войны, введены всё равно не будут, поскольку обойдутся себе дороже. В социальных сетях циркулирует отличный пример: введение 500%-ных вторичных пошлин в отношении покупающих российскую нефть индийских компаний могло бы серьёзно осложнить Путину ведение войны, но затруднило бы (если не совсем бы исключило) создание союза между Индией и США против Китая.
Наконец, следует понимать, что даже победа в смысле достижения заявленных (Путиным в обращении о начале СВО 24.02.22) целей уже не будет победой в смысле Лиддел-Гарта — когда послевоенный мир для победителя лучше довоенного:
· Российская Федерация не взяла ни одного областного центра Украины (один «одалживала на время», но пришлось вернуть), а районные центры достаются РФ в состоянии, мало отличающемся от лунного ландшафта;
· не видны способы дальнейшего быстрого захвата Россией украинских областных центров. Ближайший из них — Запорожье — может быть взят российскими войсками не ранее чем через год от сегодняшнего момента (если, теоретически, у обеих сторон хватит ресурсов воевать ещё год);
· погибло как минимум 125 тысяч российских мужчин, и это только те, чья смерть подтверждена (например, найдено тело); если же считать вместе с пропавшими без вести (на 90% это погибшие), а также прибавить почти полностью выбитых мобилизованных дончан (традиционно исключаемых из списков Медиазоны и Горюшка), число одних только убитых и умерших от ран превысит 200 тысяч. Число инвалидов оценить труднее, но оценка в 300 тысяч представляется нам консервативной;
· НАТО приблизилось к границам России, в него вступили Швеция и Финляндия (Норвегия в НАТО с самого создания организации). Расстояние от НАТО до Петербурга теперь не превосходит 200 км. Поставлен вопрос о вступлении в НАТО Австрии, после чего в составе организации окажется весь континентальный ЕС;
· на войне уничтожена почти вся бронетехника — танки и БТР — доставшаяся режиму в наследство от СССР, так что российские бойцы ходят в наступление пешком — что сильно увеличивает уровень потерь — либо используют вьючных животных. Данный фактор сильно ограничивает возможности РФ начать новую войну — ибо в первые, наиболее драгоценные моменты наступления необходимо «вонзиться» своими быстроподвижными бронированными соединениями как можно глубже в расположение противника, дабы воспрепятствовать созданию им фронта обороны;
· диверсионные операции Украины против российской стратегической авиации показали неготовность или даже неспособность российской контрразведки к контрдиверсионной работе. Фактически за истекший квартал выяснилось, что РФ, как минимум в отношении пресечения диверсий — такой же колосс на глиняных ногах, что и Иран;
· затоплен Черноморский флот, РФ не в силах воспретить Украине вывоз зерна, неона и т.п. из её портов;· отношения между РФ и среднеазиатскими республиками (а также Азербайджаном) испорчены, эти государства стремятся дистанцироваться от РФ и балансируют между США. КНР и Турцией;
· экономика Российской Федерации находится в намного более уязвимом положении, чем полгода назад (бедственное положение российской экономики описано выше). Можно привести ещё много аргументов, но и вышеуказанных хватает для вывода, что послевоенный мир будет для Российской Федерации намного хуже довоенного, и не видно возможностей к скорому улучшению создавшегося положения.
Похоже, в лиддел-гартовском смысле РФ проиграла (в смысле упустила победу) ещё в июне 2022-го. Победа могла быть достигнута в первые месяцы войны — пресечением создания Украиной фронта обороны (по Иссерсону), и захватом по крайней мере двух из трёх городов: Днепропетровск, Одесса, Харьков. Сделано это не было, и с момента поставки Украине первой же установки Himars война утратила для РФ собственно военный смысл. (Остался лишь политический — «дотянуть до выборов президента США»).
В заключение интервью Борис заявляет: любая нормализация, деэскалация станет возвращением страны и её жителей к «разбитому корыту», к тем же проблемам, что и до войны, только еще более запущенным и с меньшим ресурсом для «заливания их деньгами»; путинской власти остается только поддерживать «температуру кипения» в обществе, но бесконечно так делать нельзя. Здесь можно только ответить, что деэскалация случится сама собой с окончанием войны, ресурсы для продолжения которой исчерпываются у обеих сторон. Вопрос лишь в том, обойдётся ли массовой нищетой и криминальным адом на улицах (25–30 тысяч трупов в год), или же до власти в России дорвутся очередные людоеды с завиральными идеями (от 500 тысяч трупов в год до миллиона).
Хаим Иоффе, курьер службы доставки.