Международный уголовный суд был задуман как орган, способный привлекать к ответственности за самые тяжелые преступления — в том числе за развязывание и ведение войн. Ордеры на арест выданы в отношении первых лиц целых государств — Владимира Путина, Биньямина Нетаньяху, экс-президента Судана Омара аль-Башира. Но Путин и Нетаньяху свободно путешествуют по миру, а аль-Башира не выдают сами суданцы. Так что, новым «Нюрнбергам» не бывать? Возможна ли в ХХI веке эффективная наднациональная организация, к решениям которой прислушивались бы все страны? Максим Трудолюбов* объясняет, почему едва ли.
Дискуссии вокруг войн, идущие в западном мире, могут создать впечатление, что правовая и моральная оценка агрессии возможны, а значит, возможно и правосудие — в частности, суд над военным агрессором и его наказание. Многие принимают такой взгляд как данность. Но эта перспектива — если соответствующих оговорок не делается — предполагает, что мир устроен как некое большое государство со всеми его институтами, включая судебную власть и механизмы исполнения решений.
В действительности международный порядок принципиально отличается от государственного.
У него нет верховной власти, нет полиции, нет суда с собственными средствами принуждения. Решения международных судов и резолюции Совета Безопасности ООН не обладают самостоятельной силой исполнения. Они начинают работать и исполняться только тогда, когда совпадают с интересами сильнейших государств или когда великие державы готовы потратить ресурсы на их реализацию.