Почему человечество, с середины прошлого века твердившее «Миру — мир» и «Никогда больше», неумолимо приближается к третьей мировой? Почему Pax Americana закончился, а Pax Europaea не наступил и никогда не наступит? Что такое антивоенная позиция в мире, раздираемым войнами, и есть ли у этого мира шанс? Или пора, наконец, вслед за Карлом Шмиттом поднять на щит лозунг «Мир — войне» и перестать лицемерить? И почему, начиная войны, политики постоянно твердят о «принуждении к миру» и «специальных операциях». Со сложным понятием мира в рубрике «Воскресная проповедь» разбираемся вместе с философом Артемом Магуном.

Наше поколение выросло под лозунгами «Миру — мир», которые, хотя и воспринимались как лицемерные (война в Афганистане, милитаристская массовая культура), были тем не менее своеобразной данью порока добродетели. Пацифизм глубоко проник и в политическую культуру Запада из-за неудачи вьетнамской войны, страха перед ядерным оружием, и, наконец, из-за чувства облегчения, которое возникло от чудесного исчезновения потенциального противника в холодной войне — распада СССР.

Вопреки этому декларативному пацифизму мир в последние 30 лет находился под знаком постоянных локальных войн. Война в Украине выбивается из этого ряда тем, что она более масштабна, чем пограничные конфликты, более симметрична, чем спецоперации США в Ираке и Афганистане, и носит межгосударственный характер, в отличие от таких крупных войн, как противостояние Запада с ИГИЛ или гражданская война в Судане.

Поэтому возникает несколько наивных вопросов: почему хотя бы относительный макромир, если он действительно является такой большой ценностью, не устраивает ни народы, ни элиты? Почему распался слабый пацифизм конца XX века?

Можем ли мы в энный раз предложить некий более убедительный, чем раньше, проект «вечного мира»?

Я не претендую в небольшом эссе ответить на все эти вопросы, но прокомментирую их с точки зрения философа и этика.

Начнем с того, что пацифизм, популярный в европейской истории, все же отличался от того идеализма, который характеризовал и характеризует часть нынешней интеллигенции.