Многие из тех, кто уехал из России из-за войны, продолжают работать в российских компаниях, фактически оставаясь на удаленке. Другие работают в иностранных и международных проектах, рассчитанных на российскую аудиторию. Третьи запускают стартапы для эмигрантов и релокантов. Но некоторые решили вылезти из эмигрантского пузыря и создавать проекты в конкуренции или содружестве с местными предпринимателями. Журналист Николай Овчинников рассказывает о том, что у них получилось, и о том, почему лично ему было важно пойти этим, четвертым путем.
Мой самый большой страх — превратиться в пожилого почтенного дядюшку, который будет целыми днями мониторить новости из России и плеваться от них желчью в фейсбуке*, а потом идти и писать колонки о судьбах родины, которую не посещал уже много-много лет, и держаться за свой никому не нужный призрачный статус эксперта, давно растерявшего навыки и ездящего по скучнейшим форумам, где такие же дядюшки пребывают в Нарнии. Опыт предыдущих эмиграций хорошо зафиксирован в литературе и соцсетях. Уезжая из России, я уже понимал, кем не хочу быть.
Вопрос был только в том, кем стать — хотя бы на время.
Эмиграция для меня была и вынужденной, и желанной. Вынужденной — потому что никто не планировал отъезд так быстро. Желанной — потому что мы живем в большом мире и у нас есть только одна жизнь, чтобы его посмотреть, причем не только из окна самолета или туристического автобуса.
Нюанс был в том, что у русскоязычного журналиста довольно узкое поле возможностей: скорее всего, это эмигрантские издания, некоторые из которых уже давно оторвались от повестки. Иногда это что-то смежное. Мне повезло оказаться в Латвии — стране, где русский язык используют не только эмигранты и беженцы из России, Беларуси и Украины. Поэтому при первой же возможности я пошел не к знакомым работодателям, а к местному медиагиганту Delfi, который пишет по-русски, а через полгода после переезда открыл уже свое небольшое издание исключительно про Латвию. И его читают не только релоканты.
Примеры того, как можно себя перепрошивать в новых условиях, у меня всегда перед глазами.