Сказка — самый актуальный и смыслоопределяющий жанр для современной России. А еще для любого фашизма. Так считает писатель, публицист Дмитрий Быков (Минюст считает «иноагентом»). Ниже — его литературные, художественные, исторические и политические аргументы.

Недавний роман Кинга, только что вышедший роман Сорокина, последний (по авторскому признанию) художественный фильм Сокурова называются одинаково.

Такие совпадения у трех крупных, чутких к переменам художников не могут оказаться случайностью. Жанр фэнтези в начале XXI века тоже пережил ренессанс, отмеченный по крайней мере двумя выдающимися удачами: сагой о Гарри Поттере и поныне не дописанным циклом «Песни льда и пламени». (Он увяз, как советская эпопея — «Последний из Удэге», например. Дописывать его стало неинтересно, потому что, пока автор писал, реальность догнала и перегнала литературу: что было догадкой, стало отчетом.) Впрочем, Роулинг анонсировала возвращение Гарри Поттера, хотя, как и Мартин, пропустила назначенный себе же 2025 год.

Добавим к этому, что лидера России тоже давно прозвали «сказочным», и это парадоксально точное определение: сколько бы Путина ни называли реалистом и прагматиком (на это упирают прежде всего его адепты), сам он давно и безнадежно живет в сказке, и большинство даже знает в какой.

Это утопия Михаила Юрьева «Третья империя», в которой Россия заново ввела опричнину и постепенно завоевала весь мир. Не очень понятно, правда, что теперь с этим миром делать, поскольку борьба за традиционные ценности имеет смысл, лишь пока не повержены модернисты, а после победы над ними остается либо проводить потешные бои, либо пьянствовать, либо чередовать эти два занятия в лучших традициях Вальгаллы. Но книга Юрьева — бесспорная сказка, судя по легкости завоевания мира, как оно описано у покойного автора.

Главная черта сказки, однако, не наличие чудес, героев, красавиц, трактиров и драконов; дело даже не в пропповских сюжетных функциях, общим числом 31, не в наличии морфологически обязательных волшебных предметов, помощников или ложных друзей, а в одной фундаментальной особенности жанра: в сказках добро и зло беспримесны, абсолютны, сказка не предполагает сложных психологических мотивировок и этических поисков.