Российское телевидение ‎нулевых — это «‎Дом-2» и Леонид Парфенов, «Камеди Клаб» и либеральный Владимир Соловьев, «‎Программа максимум» и СТС Роднянского, MTV с Ургантом и «‎Вести» с Маргаритой Симоньян. Технологически передовое и политически острое, популярное у тинейджеров и пенсионеров и не видящее конкурента в интернете. Но было ли оно обречено стать российским телевидением десятых и двадцатых? Почему и по чьей вине оно стало именно таким? На эти вопросы по просьбе Republic-Weekly отвечает журналист Александр Уржанов, в 2000-х — репортер на федеральных каналах, а затем и шеф-редактор «‎Центрального телевидения» на НТВ.

Нулевые на российском ТВ начались так же, как и закончились: митингом возле телецентра «Останкино». В апреле 2001 года там собирались ведущие НТВ, самого инновационного канала 1990-х, собирались его зрители и сочувствующие — протестуя против недружественного поглощения государством в маске «Газпрома». В конце 2011 года протесты были уже против самого канала — точнее, против пропагандистских фильмов, клеймивших оппозицию поколения Болотной площади. То, что было объектом поддержки, за десять лет стало объектом ненависти.

Рассказать историю российского телевидения нулевых таким образом — как мучительного, но неумолимого превращения интересной и пестрой журналистской генерации в зацензуренное государственное ведомство — вполне можно, и это вполне отражающий реальность рассказ, много раз опробованный более погруженными в детали рассказчиками. Но все они, как мне кажется, упускают главный тектонический сдвиг, который не пожалел никого и нигде.

Я покажу вам несколько эпизодов, которые вы можете смотреть в любом порядке и переключать, будто щелкая пультом, — хоть через час, хоть через секунду (или вообще не смотреть).

Как я их выбрал? Это ни в коем случае не топ-5, здесь нет ни «Давай поженимся», ни «Намедни». Начало нулевых я застал восторженным старшеклассником, сформированным «теликом» девяностых.

С 2004 года я работал репортером на RTVI, тогда это был осколок «старого НТВ», потом видел изнутри и «Россию 24», и прайм-тайм НТВ — как шеф-редактор воскресного вечернего шоу «Центральное телевидение».

Это было одновременно и время глухой цензуры, и бесчисленных возможностей ее обходить.

А я оказался одновременно и инсайдером, которому повезло увидеть людей и индустрию изнутри, и аутсайдером, который все время делал что-то против правил, пока мог. Поэтому это очень субъективный способ показать, как реальность становилась телевидением, переставала в него помещаться — и что из этого получилось (но об этом в конце).