30 октября в 90-летнем возрасте во Франции умер Питер Уоткинс — один из самых радикальных британских кинорежиссеров XX века. В 1966 году он получил «Оскар» за лучший документальный фильм, хотя в «Военной игре», рассказывающей о начавшейся ядерной войне, документальным был только метод. Его фильмы постоянно клали на полку, он был неугоден властям и теленачальникам и половину жизни прожил в эмиграции. Воскресная проповедь кинокритика Василия Степанова, о том, почему фильмография этого режиссера особенно актуальна для нас сегодняшних.

В 2007 году петербургский журнал «Сеанс», в котором я на тот момент работал чуть меньше года, озаботился судьбами документального кино. Любопытство было понятным: новый отечественный кинематограф на глазах зарождался где-то в складке между неигровыми и игровыми практиками, заимствуя приемы документального театра и настойчиво изучая жизнь в самом широком смысле этого слова, особенно те маргинальные ее стороны, что скрывались от кинематографического взгляда. Творческий поиск тогда питался жадным интересом к реальности.

Нашлось в том «Сеансе» место и разговору об удивительном кинематографическом поджанре мокьюментари, то есть псевдодокументальном кино, заимствующем технологии и обыкновения документального кинематографа для рассказа о вымышленных или давным-давно искаженных памятью событиях. В английском слове mock («насмешка») на самом деле мало комичного или ироничного. Если это и ирония, то злая. И мокьюментари при всей своей порой анекдотичности — это кино чаще всего предельно серьезное, горькое. Даже жестокое. Чтобы убедиться в этом, посмотрите хотя бы документальные шедевры Алексея Федорченко — «Первые на Луне» или «Большие змеи Улле-Кале».

Питер Уоткинс

Именно такое горькое, как лекарство, кино снимал всю свою жизнь британец Питер Уоткинс — человек, имя которого, несмотря на известную скрытость от широкого зрителя, обязательно всплывает в любом разговоре о мокьюментари последние полвека и даже больше. Неизбежно всплыло оно и когда готовился сдвоенный документальный «Сеанс». Начало XXI века было для Уоткинса интересным временем: он выходил из тьмы вынужденного забвения — новое тысячелетие встретил выпуском opus magnum «Коммуна» (2000), в 2003 году закончил свой критический анализ медиа под названием «Медиакризис», а чуть позже смог инициировать возвращение к зрителям своих «тайных» шедевров (вроде «Эдварда Мунка», который привел в восторг живущего на Форё Бергмана) и псевдодокументальных фильмов: ранний «Дневник неизвестного солдата» (1959), «Забытые лица» (1961), «Каллоден» (1964), «Военная игра» (1966), «Парк наказаний» (1971) были отреставрированы и изданы на дисках. Их и переписал для «Сеанса» Сергей Лозница, режиссер не только интеллектуально изощренный, но и поразительно, я бы сказал, энтомологически чуткий к технологии документального медиума как такового.

Питер Уоткинс умер 30 октября 2025 года — на следующий день после того, как отметил свое девяностолетие. За шестьдесят с лишним лет работы в кино он переживал и стремительные взлеты, и тотальное, как может показаться, забвение. Был пророком и парией, героем и изгнанником.

Его долгий донкихотский путь, который язык не повернется назвать карьерой, кажется важно вспомнить именно сейчас, в наше мутное время, которое не отличает правду от вымысла, реальность от картинки, взгляд от объекта.

Время, которое вроде бы приучило нас не верить картинке и одновременно с этим не интересоваться возможностью посмотреть за нее.