На похоронах Егора Гайдара плакали те, от кого меньше всего этого можно было ожидать. Один мой приятель объяснял происходящее тем, что этим людям стало жалко себя. А значит – жалко профуканных 1990-х, преданных идеалов и утраченных надежд. Самой трогательной была надгробная речь Наины Ельциной, которая и говорить-то не могла – плакала. Оплакивая в Гайдаре своего мужа, такого же символа эпохи, как и Егор Тимурович. Символично, что 1990-е закончились внезапным уходом с поста президента Бориса Ельцина – прямо под новый 2000-й год, а нулевые резко, наотмашь, отделила от наступающих десятых смерть Егора Гайдара. Начинается одно из самых трудно прогнозируемых и, вероятно, тяжелых десятилетий: в нулевые проедалось вовсе не наследство СССР («мы, оглядываясь, видим лишь руины»), а наследие 1990-х – рынок и новые государственные институты. Теперь предстоит жить с останками руинированного «совка» и с демонтированными, но до конца не умершими, институтами рыночной демократии. Ельцин прожил после своей эффектной отставки семь лет. Прожил заложником своего преемника. Вообще к Владимиру Путину относятся, как к дорогой китайской вазе, боясь ее разбить: сначала Ельцин молчал, чтобы не подставлять преемника и не нарушать договоренностей по поводу семьи и «Семьи», теперь Дмитрий Медведев соблюдает контракт, который он заключил, когда уже его, в свою очередь, «назначили» президентом. Путин был последней и самой существенной ошибкой Ельцина. Но, в конце концов, масштабные исторические личности не одномерны – им свойственно, даже при величайшей политической интуиции, ошибаться. Можно долго рассуждать о степени добровольности преждевременной отставки Бориса Николаевича, о том, манипулировали им или нет, когда он выбирал преемника, – нюансов мы не узнаем никогда. Истории известно только то, что это было его решение. Его – и больше никого. С Гайдаром Ельцин не ошибся, с Путиным – напутал. Бывает. Никита Хрущев вошел в историю XX съездом, освобождением политзаключенных, разрешением на публикацию «Одного дня Ивана Денисовича». Но при нем были травля Пастернака, Карибский кризис, Новочеркасск, процесс Бродского. Борис Ельцин вошел в историю тем, что он дал свободу, в том числе экономическую, и основал новое государство. Но при нем были Чечня, олигархат и операция «Преемник». Победа 1996 года на поверку оказалась поражением, которое привело к 2000 году и дезавуированию наследия «ревущих» и «государствообразующих» 1990-х. Ельцин действительно обладал мощнейшим политическим чутьем, которое позволило ему переиграть Михаила Горбачева. Но Борису Николаевичу подыгрывала сама История. И он был таким же ее орудием, как и Михаил Сергеевич. Горбачев не мог не начать перестройку, иначе все рухнуло бы раньше 1991-го. Ельцин не мог не начать либеральные реформы, потому что иначе все рухнуло бы в 1992-м. Хотя на эти самые реформы надо было решиться. Ельцин оказался смелым политиком, неординарным секретарем обкома… Вот из какого обкомовского сора растет история, не ведая стыда: ставропольский и свердловский секретари переделали страну. Жаль, что не хватило обкомовских кадров на застойные нулевые и призрачные десятые, – политики пошли менее решительные, способные на консервацию, а не на развитие, на контрреформу, а не на реформу. Ельцин был исторической личностью, и в конце своей карьеры это осознал. Возможно, поначалу он и не предполагал, что у него была миссия. Но в конце своего второго срока президент искренне считал, что ее исполнил. В телеобращении десять лет тому назад он констатировал: «…главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед». Ошибка, достойная масштабной личности. Не каждый президент способен сказать своему народу то, что сказал Ельцин дорогим россиянам 31 декабря 1999-го: «Я хочу попросить у вас прощения. За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело». Эти слова контрастируют с незаработанным самодовольством нулевых годов, их брутальной чекистской самоуверенностью и не прекращающимся ни на одну минуту поиском виноватых – в прошлом и настоящем. Ельцин оказался недооценен своим народом, как это часто бывает с теми, кто что-то делает. Необязательно пахать, как рабу на галерах, притом, что галера если и двигается, то на нефтегазовом топливе, да и то все больше назад, а не вперед. Можно сделать нечто один раз – то, что войдет в историю, и что, возможно, оценят по достоинству только потомки. «Прощаясь, я хочу сказать каждому из вас – будьте счастливы. Вы заслужили счастье. Вы заслужили счастье и спокойствие». Оказывается, не заслужили. Все только начинается.
