Одним из условий исполнения законов должна быть ясность и определенность содержания нормативных актов. Но в РФ зачастую идеи, заложенные в законах, неплохие, но законодательная техника страдает непродуманностью, неконкретностью и несогласованностью с другими нормативными актами. Так, например, с 10 января в России вводится наказание в виде ограничении свободы. Согласно ч. 1 ст. 53 УК РФ, ограничение свободы заключается в установлении судом осужденному следующих ограничений: не уходить из дома (квартиры, иного жилища) в определенное время суток, не посещать определенные места, расположенные в пределах территории соответствующего муниципального образования, не выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования, не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в указанных мероприятиях, не изменять место жительства или пребывания, место работы и (или) учебы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы. Можно только приветствовать еще один шаг к гуманизации исправительной системы РФ, однако остается открытым вопрос о специализированном государственном органе. Как следует из содержания ст. 41.1 УИК (с учетом внесенных изменений ФЗ-377 от 27.12.2009), специализированным государственным органом, осуществляющим надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, является уголовно-исполнительная инспекция. Ей, в частности, законодатель предписал в ст. 60 УИК, что для обеспечения надзора, предупреждения преступлений и в целях получения необходимой информации о поведении осужденных уголовно-исполнительные инспекции вправе использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля, перечень которых определяется правительством РФ. И вот появляется резонный вопрос: откуда территориальная (районная) уголовно-исполнительная инспекция возьмет средства, во-первых, на расширения штата сотрудников, во-вторых, на приобретения дорогостоящей аппаратуры. По понятным причинам, пока эти вопросы не будут решены, суды будут воздерживаться накладывать данный вид наказания как лишения свободы (его еще называет домашним арестом). Следовательно, у нас появилась еще одна мертвая норма наподобие ареста как вида наказания (ст. 54 УК). Последний вид наказания также не может быть реализован до возведения арестантских домов. Вторая апория, созданная руками законодателей, это летние поправки к гл. 18 УК РФ «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности», ужесточающие наказания за растление малолетних. Эти замечательные новеллы, вместе с тем, выявили факт того, что законодатели мало соотносят свои нововведения с остальными положениями. Так, получилось, что согласно ч. 4 ст. 131 УК за изнасилования, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей либо за изнасилование потерпевшей, не достигшей 14 лет, преступник получит лишение свободы на срок от 12 до 20 лет. Однако, сопоставляя данную ному с ч. 6 ст. 88 УК, где установлено, что уголовная ответственность несовершеннолетнего осужденного в виде лишения свободы назначается на срок не свыше 10 лет, мы попадаем в тупик. И что делать судье, который при назначении наказания несовершеннолетнему осужденному не может выйти за рамки установленной санкции, но при этом должен учитывать положения общей части УК? Последний пример слабой законодательной техники – из области налогового законодательства. Пенсионный фонд России (ПФР) с 15 февраля 2010 года приступает к сбору страховых взносов, заменивших отмененный единый социальный налог. Эксперты ожидают, что новый порядок породит множество судебных тяжб между предпринимателями и ПФР. В том числе из-за того, что де-юре внебюджетные фонды не входят в систему органов государственной власти и поэтому формально в силу ч.5 ст. 3 НК РФ (Налогового Кодекса) не вправе принимать обязательные к исполнению нормативные акты и применять к плательщикам взносов меры принуждения (например, списывать деньги со счетов компаний в счет недоимки). Самое интересное в этом, то, что глава Комитета Госдумы по труду и социальной политике Андрей Исаев полагает, что прояснить ситуацию сможет лишь принятие закона о статусе ПФР, который должен определить особый характер фонда в структуре органов государственной власти. Но логичнее было бы сначала прояснить статус ПФР, а затем уже делегировать ему полномочия налоговых органов. Поэтому у нас и получается некий национальный вид спорта, когда телега едет впереди лошади. Другими словами, законодатель на волне массового возмущения принимает закон (как в случае с гл. 18 УК) или возрождает альтернативный вид наказания, чтобы показать свою гуманность, забыв о том, что нужно создать условия для применения наказания. В противном случае, ограничение свободы как вид наказание становится тождественен условному наказанию, и, следовательно, теряется сам пафос новелл законодателя.
