Продолжение, начало здесь и здесь Учителя для «Новой школы» в России есть. Но их очень мало. Не хватит даже на элитную часть детей, тем более что существенную часть индивидуальной работы такого учителя составляет, как правило, «внеклассная работа» – репетиторство (учителю тоже хочется жить лучше). В тех странах, которые лидируют по результатам международного мониторинга, доля того, что мы называем «Новой школой», очень велика. В Финляндии учителя для начальных классов на работу не возьмут без диплома магистра (!). А мы все еще вкладываемся в педучилища (не обсуждаю даже то, кто идет в эти училища). Во всех этих странах требования к учительскому корпусу (а заодно и его статус, зарплата, соцпакет) в последние 20 лет резко увеличились. Что увеличилось у нас? Нагрузка – да. Бесконечные реформы – да. Регулярные попреки образовательных (и не только) чиновников о том, что у нас в стране детей в школах все меньше, а учителей столько же. Дескать, цените, что мы вас не увольняем. Хотя не только детей, но и народу в России тоже всё меньше, а чиновников всё больше – и ничего, живут без попреков. Во всех западных странах новый набор учителей идет из классических университетов. Весьма часто к четырехлетке бакалавра там добавляют годовую педагогическую интернатуру (возрастная физиология и психология, блок курсов образовательной психологии, педтехнологии и т.д.). Намерение перевести все педвузы в классические университеты – шаг абсолютно верный, ведущий, кстати, к более престижному диплому и более престижной квалификации: физик, историк, биолог плюс преподаватель, а не учитель физики, истории, биологии. Это должно заставить нас, наконец, переподготавливать учителей (и повышать, между прочим, их квалификацию) тоже в классических университетах. Однако, как следует из сообщений СМИ, есть намерение сохранить абсолютно дискредитировавшие себя институты повышения квалификации учителей. Зачем? Кто лоббирует продление жизни этому образовательному уроду? Почему мы боимся отказываться от плохого? Прозвучавший в СМИ тезис о том, что будет изменена аттестация педагога, и она перейдет на региональный уровень, не очень понятен. Он (этот уровень) никогда не был федеральным. Если же речь идет о том, чтобы отобрать право аттестации у муниципальных властей, то хорошо бы объяснить, почему региональная власть будет делать это лучше муниципальной. Точно так же непонятна идея создания в каждой столице федерального округа и городах федерального значения Москве и Санкт-Петербурге «крупного центра образования с развитой психолого-педагогической магистратурой». Что это за центры? Разве есть в реестре ГОУ (государственных образовательных учреждений) такой институт? А если это новая институция, то в чем её смысл – это региональные РАО? Для чего? Для того, чтобы создать ещё десять мест «концентрации» кандидатов и докторов педнаук, деятельность которых никогда не вызывала столько критики и нареканий, как в последние 20 лет. Одна из основных причин длительной деградации педвузов как раз состояла в том, что в них все последние десятилетия кандидатов и докторов наук по физике, математике, биологии, географии, русскому языку и т.д. вытесняли педкандидаты и педдоктора. У нас ведь эту степень может получить едва ли не во всех вузах, в том числе и армейских, где каждый второй генерал давно стал доктором педнаук. В ВАКе наши академики и профессора математики не раз покушались давно на то, чтобы эту специальность в науке закрыть вообще – профанации стало бы кратно меньше. Так что же всё-таки это за «крупные центры»? Моя догадка «вертится» вокруг одного уважаемого мною образца (паттерна) – Московского городского психолого-педагогического университета (МГППУ). Возможно, идея этих центров – это клонирование паттерна МГППУ в федеральных округах. Но, во-первых, МГППУ пока не создавал программ универсальной (для всех учителей) психолого-педагогической магистратуры или интернатуры. Во-вторых, даже если МГППУ это делает (в этом-то я уверен), то где гарантия, что упомянутое клонирование возможно. МГППУ – это на 90% проект проф. В.В. Рубцова, поддержанный авторитетом Л.П. Кезиной и не в меньшей мере властями Москвы. Это – эффективный гибрид созданного В.В. Рубцовым вуза и спасенного им же Психологического института РАО, созданного в начале XX века выдающимся философом и психологом Г.И. Челпановым. По своей сути (увы, не по форме) МГППУ – это реальный национальный исследовательский университет. Где рядом с teachers полно реальных researchers, где продукт исследований продается (экспортируется) во многие страны. Ну и где мы возьмем еще 10 Рубцовых? Мы почему-то, с опаской проспорив последние 50 лет о роли личности в истории, даже мысли не допускаем об исключительной роли личности в создании университетов. Как ВШЭ – это проект Кузьминова и Ясина, так и МГППУ – это проект Рубцова. Есть у нас сейчас еще десять этих Гумбольдтов? Но, может быть, моя догадка неверна? Хотя мечта создать еще несколько МГППУ – чудесная мечта, меня она вдохновляет. Особо хочу сказать о принципиальной сложности модернизации системы высшего педобразования. Последние почти 40 лет наука об образовании в мире чрезвычайно продвинулась. Точнее, теперь это большой комплекс наук: философия образования, социология образования, психология образования, менеджмент образования, экономика (в том числе экономическая теория) образования, ИКТ в образовании и т.д. Не думаю, что всем этим владеют наши классические университеты (педвузы точно никогда не владели, кроме психологии образования в нескольких из них). Поэтому «поместить» педвузы в классические можно. Но чтобы это было не механическое перемещение, нужно поискать (а есть ли?) тех, кто знаком с упомянутыми выше науками. На международных конференциях и семинарах по теории обучения (learning studies) последние лет 10, обсуждая портрет учителя знаниевой школы (school for learning), специалисты прогнозируют, что через 15 – 17 лет это будет профессионал, статус которого (в западных странах) будет равен статусу юристов и врачей (то есть наиболее зарабатывающих профессий). Это «их нравы», их видение такого портрета. А наше? То, что в инициативах наших президентов всё чаще упоминается учитель, – это хорошо. Плохо то, что этому почти нигде не следуют губернаторы, а ведь учитель получает ту зарплату, которую ему «выделит» губернатор. Статус учителя – это зарплата, жильё, соцпакет, определенная свобода от директора, от инспектора и других образовательных чиновников. Статус учителя, между прочим, – это ещё и ордена, и медали, которые щедро раздаются артистам, и почти никогда учителям.