Сталинские плакаты раскололи общество – но не пополам, как колун – полено, а на льдины и торосы. Десять лет подмораживали, отучали людей от политических дискуссий. И все-таки не получилось: невозможно спаять холодом навечно. Ледохода еще нет, но какая-то странная оттепель наступила, и первым как раз оттаяло вот это вот сталинское дерьмо. Спрятаться от этой вони невозможно, замолчать ее нельзя и заговаривать не хочется. Хочется что-то сделать. Но что можно сделать? Например, определить нынешний состав сталинизма-2010. Он отличается от всех других сталинизмов – и времен первой оттепели (1953–1965), и неудавшихся попыток ресталинизации (1967–1973), и загнивания СССР (1979–1985), и ельцинских девяностых и путинских нулевых. С самой смерти советского диктатора его наследию не давали стать историей. Он все время был действующей политической фигурой. А оттягивание историзации с каждой новой политической эпохой вновь и вновь оживляет это мертвое смердящее тело. Особенно помогло Сталину замалчивание преступлений его режима в 1960-х-1980-х годах. Два поколения людей выросли почти на шепоте. И нечего удивляться: чем дальше от точки физического расставания с «отцом народов» пятого марта 1953 года, тем сильнее магнетизм зла притягивает к Сталину все больше далеких от него чутких и нервных демагогов, от которых легко заряжаются и дорогие телезрители. Вот почему сегодня среди тех, для кого имя и дело Сталина политически и человечески приемлемы, так много молодежи. Чего же люди до сих пор от него хотят, и кто пытается воспользоваться этим спросом на Сталина? Иначе говоря, кто сейчас самый опасный для России и для остального мира носитель этой сталинской мертвой энергетики? Модное слово «энергетика» тут как нельзя кстати. После того, как патриарх Кирилл проводил на бой в Ванкувер тогда еще имевших шанс стать непобедимыми российских олимпийцев, один из спортсменов в телеинтервью похвалил главу РПЦ, сказав, что у того «отличная энергетика». Ерничать, что у норвежцев и южнокорейцев, небось, колдуны посильней оказались, я не намерен. А вот энергетика, как говорится, зацепила. Потому что главными носителями вируса сталинизма-2010 мне и представляются не чистые чекисты, а те из них, которые пошли в эту энергетику – духовную, нефтегазовую, правительственную, атомно-иранскую, публицистическую, нанотехнологическую. Что им надо от Сталина? Простая вещь: народ губил? Губил. А народ его любил? Любил. Ну так что еще надо? Каждый такой разговор привлекает к Йосьсарионычу новых любителей. Каждый такой вопрос дает Сталину ту самую жизненную силу, которой давно уже нет и никогда не было ни у одного из участников Ялтинской или Тегеранской конференций. Не воспользоваться этим ресурсом людям с советской закалкой никак невозможно. Этот энергетический сталинизм дает многим как раз то, чего они не получили от Ельцина за девяностые и от Путина за нулевые годы. Ведь в большинстве пошли за ними те, кому оба эти деятеля показались настоящим Большим Хозяином. Но Ельцин и Путин, вынесенные случаем на стрежень, не справились с обязательствами. В том числе по части государственного строительства. Поэтому сталинизм-2010 – это не кремлевская политтехнологическая выдумка, а стихийное, народное движение, только местами оседланное ретивцами из разных сегментов правящего класса. Много лет назад я смотрел один итальянский фильм. Там был эпизод – бунт заключенных в тюрьме. Самое начало 70-х годов. Мейнстрим левый совершенно. Охрана из шлангов окатывает людей водой. И вот эта мокрая, оскорбленная, озлобленная толпа за решеткой начинает скандировать: «Дуче! Дуче! Дуче!». Этот же тюремный рефлекс срабатывает при производстве духовного сталинизма-2010 в России. Как его измерить, не совсем понятно. Лобовой опрос общественного мнения ничего не дает, потому что само по себе это состояние сознания не воспринимается как сталинизм. Между тем, именно в него вводит своего зрителя российское ТВ последнего десятилетия – и даже не столько казенная пропагандистская ложь и нон-стоп ретроспектива советского кино, сколько хорошие культурные передачи, круглые столы и дискуссии «у добрых и приличных людей»: потому что это именно та смесь кусочка правды с тонной лжи, из которой и слеплен продукт, столь близкий прототипу – сталинской пропагандистской машине. От «Кубанских казаков» до показательных процессов, от либерального Эренбурга до консервативного Патриарха, от верного западного друга Арманда Хаммера до заклятого внутреннего врага – либеральной интеллигенции. Нельзя сказать, что все это – игрушечное. Кровь-то за сценой проливают настоящую. Но – по сравнению с прототипом – неэффективно, ведь результат не дает потребного величия. Люди, не получившие компенсации за распад СССР, как-то свою обиду должны вымещать. Сталинская эстетика и «энергетика» и предлагаются по всем каналам для этой самой цели. Из всех трансляторов национальной идеологии у этих зрителей только телевизор и есть. Из их мозга виртуальный сталинизм рвется наружу, в реал. Его нельзя остановить политически, потому что политической дискуссии нет. Его нельзя остановить юридически, потому что сталинизм-2010 – есть свобода слова. Его можно было бы одолеть спиритуально, если бы священнослужители не боялись своей собственной паствы – угрюмого продукта постсоветской эпохи. А этот страх сильнее веры священнослужителей. Сталин – их вера, царь и отечество, а значит, он имел право карать и миловать. Пока это виртуальный дракон. Но – поди, поборись с ним.
