Наконец-то и мне достались мои пятнадцать минут славы – я попал на запись телепередачи Ксении Собчак (когда выйдет и выйдет ли вообще – не знаю, но это и не важно). Разговор был про реформу Российской академии наук. Участвовали, кроме Ксении и ее соведущего Александра Вайнштейна (да-да – того самого, который руководил ДК МЭЛЗ и устроил премьеру фильма «Асса»), просто все-все-все: и первый министр науки в новой России Борис Салтыков, и зам редактора «Троицкого варианта» Михаил Гельфанд (он же Гельфанд-Троцкий – по мнению колумниста Slon.ru Ивана Стерлигова ), и лауреаты премии президента для молодых ученыхАлексей Бобровский и Алексей Князев, и соавтор недавнего конструктивного письма в «Ведомостях» «Модернизация: Организация науки» Валерий Рязанов, и пресс-атташе «Фонда содействия отечественной науке»Марина Аствацатурян. Были там и авторы статей в журнале «Эксперт» – автор критической статьи Максим Франк-Каменецкий, авторы (сбалансированной и конструктивной, по-моему :) ) статьи «Шесть мифов Академии наук» (Дмитрий Ливанов, Константин Северинов и я), и авторы ответов на эту статью академик Виктор Ивантер и член-корр. Наталья Иванова, и один из руководителей РАН – вице-президент РАН Геннадий Месяц. В общем, надо отдать должное программе – все точки зрения были представлены. Я услышал много интересного: и то, что РАН похожа на National Institutes of Health (США), и то, что «внедрение в России таких американских институтов, как двухпалатный парламент и выборы президента каждые четыре года привели к развалу отраслевой науки», и то, что «за последние 20 лет РАН сделала главное – сохранила свою собственность», и то, что «разговоры о реформе РАН – это часть антироссийского заговора». С другой стороны, оправдались мои самые худшие опасения: у тех, кто отвечал на нашу статью, конструктивных предложений просто нет. В течение программы я несколько раз задавал вопрос: «Сегодняшняя РАН неконкурентоспособна: ее финансирование в расчете на сотрудника в разы меньше конкурентов в других странах. При этом увеличение финансирования в разы не предвидится. Как же выходить из этой ситуации?», на который никто в Академии мне никак не смог ответить. Точнее, от одного из академиков я раз за разом получал ответ: «РАН – великий научный институт», а от другого – «Гуриев – мерзавец» и «Гуриев – жулик» (тут, мне, конечно, повезло – например, моего коллегу Костю Сонина этот академик назвал просто #@%&$. При этом я все время (искренне) говорил: «Я считаю, что в РАН работает много выдающихся ученых», «РАН закрывать не надо», «РАН – ядро системы фундаментальной науки России», но и это не помогло мне избежать личных оскорблений и обвинений в том, что я хочу отобрать у РАН ее собственность. По-моему, это означает, что у руководства Академии нет ясного понимания, что делать. При этом академики много раз признавали и то, что ситуация отчаянная. Может быть, стоит подумать о том, как с такими вызовами справляются в бизнесе? Ведь в прошлом году почти все российские компании попали в такую же ситуацию, как и РАН. Что они стали делать? Некоторые из них обанкротились, некоторые выклянчили деньги у государства или госбанков, остальные пошли на сокращение издержек или реструктуризацию (оставив ключевые активы и распродав все остальное). Во время программы стало понятно, что на масштабные сокращения или реструктуризацию РАН не пойдет – Академия даже и не думает о том, кого именно сокращать и по какому принципу. Все предложения об использовании индексов цитирования и количества международных публикаций были с негодованием отвергнуты. Международная экспертиза и peer-review – тоже. Один академик сказал коротко и ясно, что не согласен, чтобы его «оценивал Гуриев»; но так и не смог ответить на вопрос ведущего, кому он готов доверить право оценивать его научные достижения. Может ли РАН получить масштабную поддержку от государства? Все присутствующие в студии ответили на этот вопрос отрицательно. Я попытался объяснить это тем, что общество не доверяет Академии потому, что в число академиков было избрано много не имеющих отношения к науке лиц (в этом академики согласились). Мне кажется, что тут важно и красноречивое отсутствие ответа на вопрос Валерия Рязанова об ограничении числа сроков, на которые можно избирать руководство Академии. Я не могу себе представить, что уважаемые члены Президиума РАН противодействуют реформам потому, что держатся за свои кресла, – но не могу найти и фактов, которые могли бы убедительно опровергнуть такие обвинения. Означает ли отсутствие плана действий то, что РАН обанкротится? Финансово или интеллектуально? Что это значит с практической точки зрения? Не знаю. Могу лишь сказать, что дискуссия была столь интересной, что Ксения Собчак не успела вставить и слова.