Два года, что длится кризис в России, я терпеливо жду от первых лиц государства личного примера борьбы с экономическим спадом. А именно: когда они заведут огород. Лишь опальный Юрий Лужков с удвоенной энергией взялся за пасеку, да вечный губернатор Аман Тулеев организовал экстренную выдачу кроликов малоимущим слоям населения. Все это время мы продолжали наблюдать за демонстративным потреблением первых лиц: «айпэды» и «айфоны», раритетные машины, раздача дорогих швейцарских часов – но не увидели, чтобы президент, председатель правительства или кто-то из их ближайших родственников и окружения взялся за лопату или мотокультиватор и показал, как бороться с кризисом. А также, что преодоление разрухи, как в том меме Булгакова про клозеты, дело всех и начинается оно лично с тебя. Думаете, семья Обамы завела огород у Белого Дома от нехватки денег или питания? Конечно же, это символический акт – как во времена Второй Мировой у четы Рузвельтов, которая тоже растила овощи у президентской резиденции. Они как бы говорили: «Ребята, мы с вами, мы так же, как и вы, преодолеваем трудности, в чем-то себя ограничиваем и воспитываем честным трудом». Примеру Рузвельтов последовали 20 млн семей, и в 1943 году на плоды их труда пришлось 40% урожая овощей в стране. В США честный труд во многом как раз ассоциируется с работой на земле – поскольку и триста, и сто лет назад люди ехали туда из Европы за мечтой именно в форме вольного труда на земле. Кстати, чета Обамы пошла дальше четы Рузвельтов, и у Белого Дома завела пасеку (чего никогда в истории президентской резиденции не случалось), в чем-то повторив символические акты Лужкова. В российской же истории тоже есть правители-огородники. Став уже бывшим царём, Николай II завёл весной 1917-го огород, где сам копался в земле (см.фото). Сейчас уже не влезешь в его голову, да и современники не анализировали, но мне кажется, что этим актом бывший царь принял Февральскую революцию, доказывая на деле свое превращение в «гражданина Романова». Ленин в Горках – и об этом до сих пор мало знают в нашей стране – раздал местным крестьянам выписанных из Германии кроликов, а потом, опираясь на палку или на Надежду Константиновну, носил им траву (об этом упоминает историк Роберт Сервис в монографии «Ленин»). Сталин стыдился крестьянского труда, а потому на своих дачах в 30-е тайком ухаживал за смородиной и подрезал яблони. Начиная с 40-х он бросил это занятие, и начиная с этого времени и до Бориса Ельцина правители чурались работы на земле. Да и для Ельцина, как потом оказалось, такая работа была тем же символическим актом, что у последнего Романова: кто-то называл его уход за картофельной делянкой популизмом, кто-то «реальной демократией». Я могу предположить, почему труд на земле, даже символический, в тяжелые времена не прижился среди российской элиты. Дело в том, что крестьянская работа воспринималась как признак рабства. И ведь кроме крепостничества в страте земледельцев хватало признаков третьесортности – вплоть до отдельной судебной системы для пейзан при царизме (о чем почему-то забывают нынешние певцы консерватизма) и отсутствия паспортной системы у советских колхозников (до начала 1970-х). И предки советской и нынешней элиты как раз и бежали в город, чтобы хотя бы внешне стать свободными. А потому выращивание моркови или уход за цыплятами генетическая память воспринимает как внешнюю несвободу. А теперь о практике. Начав рассказ об огороде президентского дома в Вашингтоне, я хотел бы рассмотреть пример московской аномалии, где таковая практика отсутствует. Не буду перечислять примеры европейских и американских мегаполисов, где городские огороды – такая же примета обыденной жизни, как, к примеру, отсутствие бродячих собак. Достаточно почитать западные сайты, где собрана информация о подобных практиках. Или посмотреть на Лондон: тысячи людей стоят в муниципальной очереди на огород (23 кв. м за 50 фунтов стерлингов в год), а местный мэр Джонсон пообещал к 2012 году разбить в городе еще 2012 огородов, «чтобы гости столицы могли есть свежие овощи и фрукты». Между тем, в этом году я стал городским садоводом – московским огородником. Возле редакции «Свободной прессы» на Большой Спасской я разбил небольшую делянку. Но первым огородником на данной территории был не я – до меня огороды разбили итальянец и китаец, проживающие в доме УПД МИД, где сидит, в том числе, и наша редакция. Для пробы я посеял салат, шпинат, кинзу и рукколу и даже смог уберечь их от местных озеленителей, выдавая всходы зелени за цветы. Мне повезло больше, чем итальянцу и китайцу: культуры мои были скороспелые, и я смог снять урожай. А вот иностранцы высадили тыкву, капусту, жгучий перец, помидоры, базилик и клубнику. Через некоторое время – примерно на середине вегетации данных культур – появились озеленители при МИД и заявили, что в «цивилизованном городе такое безобразие невозможно», дали полмесяца на дозрев плодов, а потом перепахали огороды и засеяли их травой. Я специально спрашивал итальянца и китайца – ещё когда огороды зеленели: а не боятся ли они есть плоды с городской земли? Живуч миф, что в мегаполисе всё отравлено, в доказательство чего приводят глубоких стариков, насквозь пропитанных тяжёлыми металлами и солями. Нет, они не боялись питаться плодами с городских грядок, и в их странах этого не боятся. Научное почвоведение, конечно, в загоне, но кто-то из исследователей на последнем издыхании проверил выросшие плодов с единственного в Санкт-Петербурге огорода на крыше. Вот эти данные. Морковь или редиска с городского огорода по нитратам, тяжёлым металлам и т.д. оказалась не хуже, а по каким-то параметрам – лучше рыночных и дачных аналогов. Президент России слывет современным – по части информационных технологий уж точно – человеком. Есть шанс, что он однажды забредет на какой-то огородный сайт и это подвигнет его стать еще более современным: наконец-то разбить огород на территории Кремля. Реформы и примеры для подражательства в России начинаются именно оттуда.