Максим Басов
Все фото: Владимир Терентьев
Что мы будем есть и сколько это будет стоить, чем отличается эффективная политическая система от результативной, что такое «тамбовское чудо» и где еще будут расти зарплаты, в чем главная причина бедности населения России и какое отношение древняя Маньчжурия имеет к современным российско-китайским отношениям, – в интервью Slon рассуждает Максим Басов, генеральный директор компании «Русагро» (выручка в 2014 году – 65,7 млрд. руб).
– В ваших последних отчетах заметна положительная динамика. Позитивно сказались антисанкции?
– Сказались, но краткосрочно, и этот эффект уже ушел. Антисанкции сказались на сырах, овощах, фруктах, рыбе. На свинине – краткосрочно: когда запретили завоз свинины из Северной Америки, был небольшой дефицит, цены поднялись, потом, как только появилась бразильская свинина и открыли Китай, цены упали.
– Вы почувствовали, что сельскохозяйственная отрасль стала политическим приоритетом?
– Наша отрасль стала приоритетом примерно семь-восемь лет назад, когда начались нацпроекты. Потом, пару лет назад, господдержку сократили, а в середине прошлого года интерес восстановился. Государственные органы волнует рост цен и интересует рост экономики. На оба вопроса могут ответить участники рынка, поэтому мы вовлечены в обсуждение разных мер через национальные союзы.
– Когда принималось решение о введении антисанкций, насколько профессионально заранее был проработан вопрос?
– Не могу вам ничего ответить, мы не были затронуты антисанкциями никак, кроме свинины. На свинине рост произошел примерно от 5 до 10 рублей, но все это продолжалось три месяца, через три месяца цены упали.
– В августе скачок цен был чуть ли не в два раза.
– Нет, цены выросли из-за девальвации. Девальвация гораздо больше сыграла на повышение цен, чем антисанкции. Если сегодня антисанкции будут отменены, рынок этого не почувствует. Это надо разделять очень четко.
– Насколько был проработан вопрос заранее? С вами советовались, например, через отраслевые союзы?
– Это был политический вопрос, не экономический.
– Да, но они владели ситуацией? Они знали, что произойдет?
– Конечно. Детали никто не прорабатывал, наверное, но в целом понятно, что ограничение на поставку какой-то продукции всегда приводит к временному росту цен, а если товары невозможно заменить, то и к долгосрочному росту. Поэтому в цене на сыр этот эффект есть до сих пор, а в цене на мясо – уже нет.
– То есть вы оценивать такую политику не хотите.
– А как ее можно оценить? Это политика, а не экономика. Я поддерживаю государственную внешнюю политику. Например, Крым.
– Есть некоторая поверхностная часть – заявления, официальная риторика, есть действительная политика, которая ведется, и мы видим ее последствия. Вы какую поддерживаете?
– Я не разделяю эти две вещи, я имею в виду действия нашего государства.
– Хорошо, ФАС присылала вам какое-то письмо, и вас обвиняли в росте цен.
– Не совсем так. Нам сделали предостережение, чтобы я не комментировал цены в публичном пространстве. Потому что через свои заявления я могу дать сигналы некоторым участникам рынка. Поэтому я больше не комментирую цены.
– До этого вы давали прогноз, что цены на сахар вырастут.
– Да.
– Вы дважды упомянули, что для государства важный приоритет – не допустить роста цен. Насколько, по-вашему, эффективно над этим работают? Что-то происходит, чтобы не допустить рост цен?
