Однажды моя жена позвонила мне среди рабочего дня со странным вопросом: «Какая у тебя профессия?» Она заполняла анкету для школы ребенка, и в анкете нужно было указать профессию отца. Вопрос застал врасплох: у меня есть специальность, которую я получил в университете (экономист) и род деятельности, который я выбрал (бизнесмен, предприниматель). Но профессия – это что-то глубже, нечто более личное и проактивное. В английском языке глагол profess означает «публично заявлять о чем-то». Например, о том, кем ты себя видишь в этом мире, – и я не смог ответить сходу. Позже, вернувшись к этой мысли несколько раз в течение дня, я отправил жене SMS: «Я историк». «Но почему?!» – удивилась она. «Дома расскажу» (стандартный ответ занятых на работе мужей). Однако более системное обоснование этого ответа сложилось только пару месяцев спустя.

В 2009 году я вернулся в Россию из Штатов строить компанию Wikimart. Главным мотиватором возвращения стала возможность сделать что-то значимое и глобальное для своей страны и своей жизни. Сейчас, два года спустя, я формулирую свою глобальную и значимую задачу так: построить в России отрасль онлайн-торговли. Сложился и метод – создание компании-лидера этой отрасли.

Сначала о том, что в этой задаче значимого. В одном из предыдущих постов я сравнивал экономику трубы с экономикой интернета. К экономике трубы относится экономика естественных монополий – нефть, газ, телеком (у последних своя труба, телефонная). В такой экономике прибыль создается за счет исключительной позиции на рынке: лицензий, административного ресурса, эксклюзивных отношений с государством. Экономика интернета, в свою очередь, характеризуется быстрыми инновациями и большим участием человеческого капитала в создании долгосрочной прибыли. Первостепенное различие в этих двух мирах лежит в области создания прибавочного продукта, а именно в том, какое поведение участников вознаграждается. В экономике трубы – это политика и наращивание связей, в интернете – это компетенции и способность к инновациям. Создавая огромную отрасль онлайн-торговли, мы с коллегами глубинно меняем экономику России. Но об этом ниже.

А что в этом глобального? Крупнейшие компании определяют развитие общества в современном мире. Говоря простым языком – чем больше в России будет «Яндексов», тем более современное, свободное и прозападное общество будет возникать в нашей стране. И наоборот, чем больше государственных «Газпромов» и РЖД – тем более восточная, иерархичная структура сложится. Это не значит, что такие компании являются злом. Но их доминирование не позволяет обществу развиваться, тянет назад. Раньше это называли «нефтяным проклятием», но никто не предлагал альтернативу. Если у страны есть сырьевые ресурсы и больше ничего, ее можно считать обреченной на недемократическое развитие. Сегодня в России, с ее существенным человеческим капиталом, ключом к нормальной жизни является экономика интернета.

Возвращаясь к глубинной роли онлайн-ритейла: я уверен, эта отрасль станет основным драйвером интернет-экономики в России. Мы вместе с нашими инвесторами и экспертами верим в мировой тренд перетекания покупок из традиционного ритейла в интернет. Онлайн-торговля в ближайшие 5–7 лет совершит такой же скачок (с 1,5% в общем ритейле до 10–20%), как сотовая телефония и цифровая фотография; кстати, на развивающихся рынках эти отрасли обогнали по темпам роста страны Западной Европы и США. Размер отрасли составит 50–100 миллиардов долларов. Причем точный размер этого показателя – 50 или 100 – будет зависеть от работы крупных игроков рынка. Рост рынка будет сопряжен с ростом интернет-экономики России в целом, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Изменения неизбежно скажутся на всем российском обществе. Рост благосостояния граждан всегда приводит к росту спроса на свободу. Однако скорость этого роста, та точка, в которой граждане начинают формировать устойчивую позицию – хотим выборы, свободную прессу, реально независимый суд и не готовы мириться с коррупцией – зависит от структуры экономики. Если 85% экономики – это нефть и газ, спрос на свободу может не возникать очень долго. А если 20–40% экономики – инновационные отрасли, свободное общество возникнет очень быстро.

Почему это мотивирует меня, далекого от политики предпринимателя? С раннего детства мне было небезразлично, что происходит в нашей стране. Взрослея под постоянно включенный телевизор 80-х и 90-х, я с малых лет наблюдал первых демократов, последних коммунистов и быстро меняющийся пейзаж российского общества. В 2002 я даже вступил в СПС, партию, которую возглавляли мои тогдашние кумиры – Гайдар и Чубайс. Однако спрос на свободу в нашей стране упал так низко, что всякая чисто политическая активность стала бессмысленной. По крайне мере, для меня. И постепенно, уже в Стэнфорде, я начал заниматься тем, что позже назвал прикладной модернизацией – предпринимательством в интернете.

Выбрав самый большой по потенциалу рынок, мы основали компанию, которая может сформировать отрасль интернет-торговли в России. Это и есть прикладная модернизация – некий антипод модернизации сверху, того, что ассоциируется со словами «Сколково», «Роснано» и прочими. Меня часто спрашивают, как я отношусь к Сколково? Если кратко, то никак. Его и остальных государственных образований, созданных для модернизации российского общества, нет на нашей карте мира. Но мы надеемся, что они там появятся и заполнят вакуум, сложившийся между такими компаниями, как наша, создающими новую экономику в России, и модернизацией сверху, о которой в моем родном Стэнфорде говорил президент Медведев.

Возвращаясь к вопросу о профессии: я определяю для себя два типа историков. Есть классические историки, которые идут в будущее спиной вперед. Они смотрят на все, что происходит сейчас, и заново переосмысливают все, что произошло давно. И каждый год переписывают школьные учебники. Их продукт – версии событий, в которых они не участвовали. Но есть и второй тип – проактивные историки. Это те, кого Стругацкие в своих книжках называли специалистами по экспериментальной истории. Они смотрят в будущее и меняют настоящее, делая значимые для страны, общества и мира вещи – создавая историю здесь и сейчас. Моя профессия – экспериментальная история.

Каждый день вместе с Камилем и еще 260 сотрудниками компании я строю «Викимарт». Это включает в себя и текущую операционную работу, и развитие стратегии, и создание уникальной корпоративной культуры. Мы много экспериментируем, много спорим – не все получается, многое происходит не сразу. Но я сильно верю в интернет-экономику, прикладную модернизацию и экспериментальную историю. И смотрю в будущее.