В конце прошлой недели компания Google обвинила конкурентов – Oracle, Microsoft и Apple – в организации «враждебной кампании» с целью вытеснить операционную систему Android с рынка мобильных устройств при помощи патентных исков. Среди прочего главный юрист Google Дэвид Драммонд привел в качестве примера недавнюю сделку с 6000 патентов обанкротившейся компании Nortel – их Microsoft и Apple купили в составе консорциума за $4,5 млрд. Теперь купленные патенты будут использованы против Google, уверен Драммонд.

Стороннему наблюдателю, не знающему специфики патентного рынка США, эта история требует специальных разъяснений. Отвечу на несколько самых очевидных вопросов. 

Почему технологических патентов так много?

По данным ведомства по патентам и товарным знакам США (USPTO), только на 10 крупнейших хайтек-компаний, зарегистрированных в стране, приходится около 60 000 патентов. Только у Microsoft – более 18 000 патентов. Есть и другие, не менее интересные цифры: корпорация IBM объявила о том, что ее изобретатели в 2010 году получили 5896 патентов США. Почти 6000 патентов за год! Что это за изобретения, которые ведущие хайтек-компании штампуют пачками? С такими темпами инновационной активности можно за несколько лет изменить мир до неузнаваемости, но нельзя сказать, что мы каждый день наблюдаем революции на рынке высоких технологий. 

Между тем с точки зрения американских реалий ничего удивительного в таком патентном буме нет. Во-первых, он полностью соответствует тому, что происходит с патентами на других американских рынках – базы патентов фармацевтических, химических или медицинских компаний не меньше, чем у тех, кто работает в хайтеке. Объясняется это во многом американским подходом к предоставлению патентных прав: они предоставляются «первому изобретателю», а не «первому заявителю», как это принято во многих других странах. Показательный пример IBM. По данным компании, 5896 патентов прошлого года – это результат того, что более 7000 специалистов корпорации из 46 различных штатов США и 29 стран мира зарегистрировали свои изобретения. При заявительной системе за патенты своих изобретателей отвечала бы сама корпорация, неизбежно отсеивая то, что ей кажется неважным или второстепенным. Здесь же изобретатели сами регистрируют свои заявки, а параллельно в соответствии с рабочим договором передают права на патенты своему работодателю. Отсев, а точнее принципиальные решения, какие изобретения берутся в оборот, а какие нет, принимаются уже постфактум. 

Во-вторых, патент патенту рознь. Во внутренней практике американских компаний патенты делятся на два вида: рабочие и балластовые. Опять же, характерный пример. IBM в своем гордом пресс-релизе прямо перечисляет изобретения, которые действительно интересны рынку. Их не более десяти: например, «методика сбора, анализа и обработки информации о пациентах из нескольких источников медицинских данных для более эффективной диагностики заболеваний»; «технологическая новация, позволяющая компьютерным чипам обмениваться данными с помощью световых импульсов»; «система прогнозирования условий дорожного движения» и т.д. Еще тысячи патентов оседают балластом в базе данных корпорации.

Кроме того, действует система «столкновения заявок», которая применяется для того, чтобы определить, какая сторона была первым изобретателем. До 30% патентов таким образом надолго зависает в безвоздушном юридическом пространстве: «столкновения» по некоторым патентам длятся годами. В результате часть патентов компаний не работают и, скорее всего, не будут работать в будущем. 

Как на патентах зарабатывают? 

База балластовых патентов, между тем, в существующих условиях – системная составляющая бизнеса корпораций. Парадокс в том, что зарабатывать на некачественных патентах сегодня легче, чем на качественных. Серьезные изобретения в большинстве случаев выводятся на рынок самими патентообладателями, их копирование бессмысленно и далеко не всегда возможно. Патенты, которые штампуют пачками для создания балласта (например, что-то вроде: «Отображение статуса загрузки HTTP-документа в web-браузере при ограниченном месте на экране» или «Элементы управления выделенными областями при редактировании документов»), подавляют конкурентов не качеством, а массой. 

Ставший уже классическим пример: Microsoft собирает по $5 с каждого проданного смартфона производства HTC, фактически, паразитируя на успехе операционной системы Android. Патенты, которые Microsoft применяет в этом случае, старые и в первую очередь касаются универсальных принципов работы сенсорных экранов. Фактически в нынешних условиях, имея такое патентное оружие, корпорация может предъявить претензии любому производителю смартфонов, но закон ее к этому не обязывает, В результате она действует избирательно, логично интересуясь только самыми лакомыми кусками.

Но обвинять Microsoft было бы странно и глупо. Она играет по правилам, которые применяют в своей практике большинство конкурентов. Существующая система сформировала уникальную модель патентного взаимозачета. Будничная работа сотрудников юридических департаментов хайтек-компаний: мониторинг собственной патентной базы для создания противовеса патентным претензиям конкурентов. HTС, конечно, не очень рада платить миллионы Microsoft на волне успеха своих смартфонов, но сама прекрасно зарабатывает на LG и Samsung. А когда Samsung купит патенты разработчика беспроводных технологий InterDigital, раскошелиться придется уже Microsoft. Все ходы корпораций известны наперед. Специфика рынка не оставляет им других вариантов. 

Чего добивается Google?

Если в медиа заявление главного юриста Google стали сенсацией, то в среде специалистов чего-то подобного ждали уже довольно давно. Компания с самого начала заняла интересную позицию с заранее заложенной в ней интригой. Google сознательно до последнего момента не поддерживала балластовую стратегию в области патентов. И только в июле Google приобрела около тысячи патентов у корпорации IBM, которые теперь смотрятся особняком в скудном патентном багаже интернет-компании. По предварительным оценкам Google, обладая солидным пакетом патентов IBM, теперь в праве предъявить претензии по нескольким позициям сразу нескольким компаниям – как минимум, Apple, Oracle и Sony. Но компания не поспешила этого делать, а решила выступить с громким и обличительным публичным заявлением. 

Для того, чтобы оценить мотивы Google, важно знать следующее. Конечно, Дэвид Драммонд прав, когда критикует ситуацию на рынке патентов, считая ее помехой внедрению инноваций в сфере мобильных устройств. Но, во-первых, с учетом сложившейся системы патентного взаимозачета грядущие проблемы Android сильно преувеличены. Даже если Microsoft будет получать по $7,5–12,5 за каждый Android-смартфон не только от HTC, но еще и от Samsung, Google при желании смогла бы возместить все потери за счет применения свежекупленного патентного пакета.

Во-вторых, никакого союза Apple и Microsoft против Android, конечно, нет. У Google, как верно указывают ее критики, была возможность совместно с конкурентами купить портфолио патентов канадской Nortel Networks. Покупка в составе консорциума была условием продавца, и оно как раз способствовало бы частичной нормализации ситуации на рынке: консорциум предполагает отказ от взаимных претензий по купленным патентам. Google отказалась, а Apple и Microsoft, получив новые ресурсы, просто стали действовать по инерции. 

Остается одно объяснение: в Google решили пойти напролом и попытаться изменить правила игры изнутри. Громкое публичное заявление уже спровоцировало дискуссию о качестве существующей патентной системы. А главный шаг впереди. В Google заявили, что приветствуют решение Министерства юстиции США изучить сделку по покупке патентов Nortel на предмет нарушения антимонопольного законодательства. А параллельно в компании готовят свои иски в связи с этой сделкой – там с большой вероятностью будут поставлены и вопросы о правомерности существующего в США патентного законодательства в области инноваций. Так что скоро другим лидерам хайтек-рынка придется защищать в судах не только свои патенты, но и всю систему, которая эти патенты породила.