Революции по миру обычно не ходят в одиночку. Великая Французская и Великая Американская шли, взявшись за руки. Была европейская весна народов 1848 года. Наш родной пятый год, Февральская и Октябрьская, о необходимости которых большевики так долго говорили до, и на уникальности которых так долго настаивали после, – всего лишь часть ряда революционных событий, которые происходили в то же самое время в странах с запоздавшей модернизацией: Китае, Иране, Мексике, Турции, Австро-Венгрии и даже Германии. На нашей памяти одна волна, поднятая в Москве, смыла народную демократию в Восточной Европе. А до этого одна за другой развалились военные хунты и генеральские диктатуры в Латинской Америке. А до этого так же быстро и волнообразно – колониальное правление европейцев в Африке. У революционных волн есть свои загадки. В одних странах той группы, по которой идет волна, революции происходят. Другие страны они обходят стороной, о третьи разбиваются, как о скалы. Кто в пруд безмолвный и дремучий поток мятежный обратил? Иногда это какой-нибудь крепкий орешек-правитель, иногда какие-нибудь особые обстоятельства. Мы попытались разобраться, чем арабские страны (и Иран) по части восприимчивости к нынешней революционной волне похожи друг на друга, а чем отличаются, где смена режима вероятна больше, а где меньше. Но, несмотря на разный цвет на карте, общий прогноз такой: в ближайшие годы арабский мир изменится. Революция в Египте не означает, что завтра же свергнут всех от Йемена до Марокко. Но, скорее всего, означает, что в течение ближайших лет в странах начнут править другие люди, а не просидевшие по нескольку десятилетий светские диктаторы. А те, кто удержится, будут править иначе, чем они это делали до революционной волны.