В последний день лета замглавы РоскосмосаВиталий Давыдов заявил, что не видит серьезной угрозы прекращения стартов ракет «Протон» и «Союз» на длительный срок , несмотря на два подряд аварийных пуска – 18 и 24 августа. Угрозы действительно нет: в обоих случаях подвел не неизвестный доселе конструктивный дефект, а конкретные ошибки конкретных исполнителей и менеджеров. В Москве ошиблись в составлении полетного задания для разгонного блока «Бриз-М», в Воронеже, судя по всему, изготовили из некачественного материала определенные компоненты двигателя РД-0110 для третьей ступени ракеты «Союз-У». Хорошо, что для устранения ошибок нужно лишь восстановить и наладить структуры и алгоритмы технического контроля и приемки. Плохо, что этим не озаботились раньше, например, после аварийных пусков в декабре 2010-го и феврале 2011-го.

Можно ли назвать аварии признаком системного кризиса в космической отрасли? Если судить по мировой статистике аварий, мы все еще не хуже других, но предпосылки, увы, налицо. Ракетно-космическая отрасль не оправилась после полутора десятилетий денежного голода; одного лишь увеличения государственных расходов на космонавтику до уровня Европейского космического агентства оказалось недостаточно. 
Космонавтика – это отрасль техники, которая не прощает ошибок. Да, многие системы ракет-носителей и космических аппаратов дублируются. Тем не менее, более чем достаточно мест, где единственный отказ приводит к гибели всего изделия. В космонавтике крайне велика роль личности – грамотность, компетентность, мотивация инженера и рабочего. 
Кадровый голод в отрасли очень велик. Старое советское поколение уходит, среднее давно в коммерции, новое приходит неохотно. Генеральным директорам фирм приходится придумывать специальные надбавки к зарплате для молодых сотрудников, невзирая на ропот стариков, а то и увольнять последних, чтобы увеличить фонд оплаты для новичков. В регионах эта всеми правдами и неправдами увеличенная зарплата достигает 25 000., в Москве – 35 000 рублей. Прожить на них, допустим, можно, а купить жилье – уже никак.
Пока инженер на космическом производстве и в конструкторском бюро получает меньше продавца сотовых телефонов, в отрасль будут идти либо бездари, либо подвижники. Но последних мало, и в такой ситуации с кадрами наши ракеты, увы, будут падать.
Чтобы пришедший в космонавтику молодой специалист уважал себя и свой труд, нужна не только достойная зарплата. Сама организация труда должна подталкивать к ответственной и плодотворной работе. А откуда ей взяться, если уже в советское время была заметна деградация крупных космических фирм, где реальную работу зачастую делали очень немногие, а новые проекты начинали буксовать из-за отсутствия прорывных идей и возможности их реализовать. 
Неспособность делать новое – первая стадия деградации космонавтики; а серийное же производство с незначительными модификациями проектов 1970-х годов может жить еще долго, скрывая этот факт. И тем важнее поддержка государством тех фирм, где невзирая ни на что умудряются доводить и выпускать «в лёт» новые разработки.
Парадоксально: в США маленькая фирма Элона Маска, насчитывающая всего 1200 человек, за восемь лет, израсходовав около $800 млн в основном собственных средств, спроектировала и успешно испытала два новых типа ракет-носителей, Falcon 1 и Falcon 9 (последняя по грузоподъемности превышает наш «Союз»), – вместе с двигателями для них и со стартовыми комплексами – и грузовой транспортный корабль Dragon, который готовится модернизировать для пилотируемых полетов. Понятен настрой и творческий подъем инженеров SpaceX, которые идут от успеха к успеху. Вы знаете пример такого же успеха в России? Вот и я не знаю… 
Еще одно. Космонавтика традиционно делится на прикладную (гражданскую и военную), научную и пилотируемую. Прикладную область российское государство худо-бедно финансирует, осознавая ее жизненную необходимость для развития страны и ее обороны. Научная много лет влачила жалкое существование, обусловленное несоответствием доступного финансирования и стоимостью принятых к реализации мегапроектов. Да, вся отрасль радовалась запуску в июле обсерватории «Спектр-Р», но ведь она является лишь маленькой частью программы, утвержденной 25 лет назад! Наконец, в пилотируемой области мы пошли на фактическое повторение проекта станции «Мир» в виде российского сегмента МКС без каких-либо изменений в средствах доставки космонавтов. Проекты же нового российского корабля, гуляющие по выставкам с 2005 года, пока так и остаются проектами. 
И в этом смысле очень настораживают слова того же Виталия Давыдова, что Россия не исключает возможности отказа от постоянно обитаемых космических станций в пользу долговременных посещаемых станций. Понятно, что нынешняя МКС слишком велика для чисто утилитарной программы, завязанной на наблюдение из космоса за территорией потенциального противника и на небольшое по объему производство уникальных материалов. В то же время она, по сути, ничего не дает для «большой» космонавтики, в которой на первом этапе строятся базы на Луне и осуществляется экспедиция на Марс, а далее всерьез ставится задача колонизации космоса и освоения его ресурсов. Означает ли сказанное, что Россия окончательно сделала выбор в пользу «малой» пилотируемой программы? И если так, нужна ли она, эта пилотируемая космонавтика, стране вообще?